сильно ударила его, что остался отпечаток, и как раз когда он переживал это, я так же сильно ударила его по другой щеке.

— Пошел ты. Не смей так со мной разговаривать.

Он отпустил меня.

Сузив глаза, я бросилась прочь. Мне было все равно, что он сказал. Мне нужно было найти Люка и самой выяснить, что, черт возьми, происходит.

Я думала, что Синклер, должно быть, преувеличивал или лгал, но зачем ему это? Он был честным парнем. Ему не нужно было лгать, даже если это должно было отвернуть меня от Люка.

Итак, если то, что он сказал, было правдой… что это значило?

Люк был не тем, кем себя назвал? Он был мошенником?

В самом деле?

Это был не тот парень, которого я знала, человек, которому открылось мое сердце.

Я добралась до квартиры Люка в рекордно короткие сроки. Было странно, что входная дверь была закрыта, но не заперта, поэтому я вошла прямо внутрь. Похоже, не было никаких признаков его присутствия, это место выглядело безупречным и нетронутым. Обычно у него на журнальном столике лежала газета, либо не было пульта дистанционного управления от телевизора, а подушки на диване выглядели немного помятыми.

Не сегодня.

— Люк? — крикнула я.

Ничего.

Я вышла на террасу, где бабочки, как всегда, встречали меня, наполняя трепетом, даже в моей тревоге.

Дождь, который грозил обрушиться с прошлой ночи, начался с легких брызг, которые стекали по стеклу крыши, а затем что-то зашуршало справа от меня за лозами жимолости и плюща. При всем накапливавшемся напряжении моим непосредственным инстинктом было потянуться за пистолетом.

Он снова зашаркал и, казалось, двигался медленно. Послышались шаги.

— Кто здесь? — спросила я, стараясь, чтобы мой голос не дрожал.

Вытянув пистолет, я была готова к бою, я расправила плечи и стала немного выше.

— Я не убивал его. Это был голос Люка, но почему он звучал таким эхом? Как будто он был везде? — Я не убивал Брэндона.

— Люк? Мои руки дрожали на пистолете и дрожали, когда он появился из щели в изгороди справа от меня. Я поняла, что он, должно быть, шел через пролом на террасе, ведущий к пожарной лестнице.

Когда я смотрела на него, меня охватил конфликт, конфликт до глубины души. Если то, что сказал Синклер, было правдой, Люк был мошенником, и я должна принять его на допрос. В любом случае мне следовало допросить его, потому что я чувствовала, что он был последним, кто видел Брэндона живым.

Но я не смогла, и мои руки крепче сжали пистолет.

Он подошел ближе, прямо ко мне, прямо на линию огня.

— Ты хочешь застрелить меня? — спросил он, глядя на меня своими голубыми глазами.

— Нет… Во рту пересохло, как будто я проглотила горсть мела. — Мне стоит хотеть застрелить тебя?

Я смотрела на него пристально, сосредоточенно. Я хотела посмотреть, не ошиблась ли я насчет него. Я хотела посмотреть, не обманула ли я себя, заставив чувствовать все, что я чувствовала к нему.

— Может, будет проще. Его ответ не помог.

— Почему?

— Потому что сейчас я не могу быть с тобой, и быть без тебя похоже на смерть.

Я несколько раз моргнула, вслушиваясь в его слова. — Что происходит? Скажи-ка. Ничего не имеет смысла… ничего.

— У нас есть две минуты — твои друзья примерно на две минуты позади тебя. Синклер с ними. Я не убивал Брэндона, как мне хотелось бы. Тот же парень, что убил Коула, убил его, и это тот, кого я должен выследить. Он опасен, и, когда он на свободе, все, кого ты знаешь, в опасности. Его зовут Виктор Пертринков. Там, откуда я родом, мы называли его Разрушителем. Я думал, что убил его несколько лет назад, но он жив и работает на того, кто очень хочет тебя.

Я сузила глаза на него. — Откуда ты все это знаешь?

— Что именно?

— Все это. Откуда ты знаешь, что едут копы, и как ты узнал об этом человеке?

— Я всегда слежу за тобой, чтобы убедиться, что ты в безопасности. Я знаю, где ты, что делаешь, и буду продолжать, нравится тебе это или нет. Это мой ответ на оба твоих вопроса.

Дождь усилился, и мое сердце сжалось. Я тяжело сглотнула, боясь задать следующие вопросы. В глубине души я думала, что знаю ответы.

Почему я не видела его раньше? Неужели я была настолько ослеплена своими чувствами к этому человеку, что умалчивала о своих инстинктах? Чикаго, отношение, внимание к телу Коула, чрезмерная опека…

— Скажи мне правду. Если ты знаешь, где я и что делаю, значит, ты знаешь, что Синклер сказал мне о тебе. Это правда?

— Да. Он даже не колебался.

Слеза потекла по моей щеке, когда мое сердце разбилось. — Кто ты?

— Меня зовут Луциан Мориенц.

— Луциан Мориенц. Я сказала его имя больше себе, чем ему. Я сразу узнала фамилию. Как я могла не узнать?

Маркус Мориенц был лучшим другом моего отца. Я знала его, когда росла, а когда мне было десять лет, его семья переехала из Чикаго. Они были очень хорошими друзьями, но Маркус всегда приходил навестить моего отца один, хотя у него была семья. Я знала, что у него двое сыновей, и предполагала, что смотрю на одного из них.

— Я все еще Люк, Амелия Росси. Услышав, как он произнес мое имя, я еще больше встревожилась. Я сразу перешла в режим защиты, но солгала бы, если бы сказала, что мне чертовски неприятно слышать свое настоящее имя.

— Ты знаешь, кто я на самом деле?

— Твой отец послал меня сюда.

Бог… Бог на небесах. Все, что я могла сделать, это смотреть, как мое сердце перестало биться.

Прямо у меня в груди оно просто остановилось, и мне показалось, будто ковер реальности выдернули из-под меня.

Я посмотрела на человека передо мной, человека, которому я отдала свое сердце и душу, и не могла поверить в то, что он мне говорил.

— Нет. Не ты… Тебя послал мой отец? Мой бедный голос был едва слышен из-за скрежета, который его охватил.

— Я пришел по эгоистичным причинам, но потом все изменилось, и я понял, что ты в опасности.

— Почему он послал тебя? Я не могла поверить, что это происходило, и, черт возьми, я не могла остановить слезы. Они только покатились. — Он знал, что я в опасности?

— Да, он знал, но он мне этого не сказал. Он болен. Он умирает.

Мое дыхание остановилось, задерживаясь где-то между легкими и задней частью горла.

Мой отец умирал…

Мой отец.

Я внезапно вспомнила, когда Руз спросил меня, как бы я себя чувствовала, если бы мой отец впал в кому, и я думала, что мне будет грустно, но также подумала, что он может заслужить это за все зло, которое он совершил.

Я онемела.

Услышав, что он болен и умирает, я оцепенела.

Онемела и…

Подождите… Люк стал моим напарником, когда Макс ушел заботиться о своем