время. Я жду твоего появления с большим нетерпением».

Как ни странно мне тоже хотелось взглянуть со стороны на себя. «Мама, идем в дом, ведь ты вся промокла». Я удивился, ибо она повиновалась мне. Войдя в дом, она присела у камина, положа руки на живот. В чреве ее я шевелился, упирался своими ножками в плоть. Мне хотелось быстрее выскочить оттуда. «Да как же все это получается: я там и здесь, - подумал я, - а может не я, тогда кто?».

От камина веяло теплом. В комнате чувствовался уют. Я внимательно смотрел на языки пламени, они как бы играли между собой, резвились, веселились. Мама тоже смотрела на все это, а мне было приятно смотреть на нее. И вдруг пламя погасло, мама испугалась. Она отбежала от камина. Я снова услышал до боли неприятный смех, который длился долго. Мне стало не по себе, и я изо всех сил закричал: «Замолчи, прошу тебя, замолчи!» «Ты мне не можешь приказывать, я делаю все, что хочу. Для тебя сейчас начнется самое…». «Почему ты замолчал?».

В это время в дом вошел мой отец. Он был сильно пьян. Подойдя к маме, он сказал: «Да, я был у своей любовницы», - и он ударил ее по животу. Она закричала и упала на пол: «Прошу тебя, не убивай плод наш. Убей меня, но его не трогай». «Ты, стерва, говоришь наш плод? Ты же его нагуляла, и убить тебя мне легко. Я это сейчас так и сделаю. Но, учти, пред Богом виновен, не буду. Ты сама меня об этом попросила», - и он выскочил из комнаты.

«Мама, мамочка, прошу тебя, уходи отсюда». Но она лежала на полу и рыдала. Почему он так сказал, что перед Богом я не буду виновен? Так кто же есть я? Кто же есть Бог? Кто тот, что говорит со мной?

Отец снова вошел в комнату. В руках у него был нож. Мне хотелось кричать, звать о помощи, но в считанные секунды я погрузился в полную темноту. Вокруг шумела вода, и я снова барахтался в ней. После мне стало тепло, какая-то красная жидкость омывала меня. И вдруг в области правой щеки я почувствовал сильную боль. В этот момент меня понесло какое-то течение, я во что-то вливался, за мной тянулся темный шлейф. Странно, раньше я боли не чувствовал, тяжести тоже. И вот моя плоть сделала первый вздох, я закричал, а потом долго плакал. Меня кто-то взял на руки. Я пытался открыть глаза, но у меня ничего не получалось. Чувствовалось только одно, что моя плоть находилась в чьих-то крепких руках. Тот, кто держал меня на руках, заговорил: «Ну что, нагулянное отродье, и тебя убить точно так, как эту неугодную блудницу?». Я слышал, как стонала моя мама, я напрягся и открыл глаза. Мама лежала на полу в луже крови, живот у нее был вспорот. И прямо там, в чреве, лежал тот нож, с которым в комнату вбежал мой отец. Она звала о помощи, но я ничем ей не мог помочь. Я посмотрел на отца, державшего меня в своих руках и подумал: «Придет время, и я точно так же поступлю с тобой. Никакой пощады тебе не будет». В этот момент он вместе со мной он рухнул на пол.

В комнату вбежали две женщины, это были служанки. Одна из них взяла меня на руки, я сразу же прочувствовал материнское тепло. Другая - пыталась помочь маме, но было уже поздно. Она была мертва. И я снова заплакал. «Успокойся, все будет хорошо. Сейчас мы тебя перевяжем, поправим пупочек, накормим и уложим спать», - приговаривала служанка. И я, действительно, успокоился. Отец лежал на полу и сильно храпел. Руки у него были в крови, одежда тоже была окровавлена. Рядом с ним появилось злополучное облако. Некоторое время оно находилось рядом, затем оно приблизилось ко мне. «Вот я и дождался твоего рождения, и никакие силы не допущу к твоей плоти. И, чтобы ты сейчас не увидел, считай все это за галлюцинации». «Хорошо, я рожден и вижу белый свет». «Вот именно, ты видишь белый свет. А наша миссия такова: нужно очернить этот свет, ибо он пагубен для нас». «Но, что я могу сделать, ведь я только дитя?» «Не беспокойся, ты быстро вырастишь, я лично об этом побеспокоюсь».

Я вновь посмотрел на маму и увидел, как рядом с ней находилось несколько ярких свечений. Меня очень сильно начало к ним тянуть. Мое «я» пыталось вырваться из какой-то бездны и я услышал: «И не думай об этом. Я их не допущу к тебе. Мой дух находится в тебе, да и власть моя тоже. Сейчас я вселю в тебя мой нрав, мой характер». У меня внутри что-то перевернулось, я задыхался. Из этого темного облака снова что-то вливалось в мое тело. Я старался сопротивляться, лицо мое изменилось. Служанка, державшая меня, испугалась и закричала. Я почувствовал, что в меня вселился кровожадный зверь. «Вот и все, ближайшие пять лет можешь жить у этой доброй и ласковой глупышки. Эта служанка тебя усыновит, и тем самым будет согревать у себя на груди змею». Я засмеялся. В эти минуты я был доволен: «Что ж, буду жить, как ты хочешь». «Но учти, ровно через пять лет я заберу тебя для обучения. А отца своего не обвиняй ни в чем, он наш. Тебе же я даю возможность видеть все. Ты будешь пронизывать своим взором не только расстояния, но и время. Хотя для нас, его не существует. Поэтому мы будем везде и всюду. Нами будут наслаждаться. Радуйся». В один миг предо мной все исчезло.

Я посмотрел на лежащую маму, мне показалось, что она пошевелилась. И, действительно, от ее тела начало исходить свечение, которое приняло человеческий образ в виде моей мамы. Этот образ приблизился ко мне и сказал: «Прости меня, сыночек, но лучше бы ты умер в утробе моей. И, если Бог позволит мне, то мы еще увидимся с тобой. Прощай». В ответ я ничего не мог сказать, а просто зарычал, как зверь. Она отошла от меня, испарилась в ярком свете. И вдруг все сразу исчезло: и темное, и светлое.

Меня перенесли в другую комнату, искупали и уложили в постель. Я уснул, во сне я видел, как очнулся отец. Он встал, осмотрелся и сказал: «Боже ты мой, что же я натворил». Его бросало из стороны в сторону, он кричал. Я же радовался за него, ибо он был наш. Встав на колени перед бездыханным телом, он вдруг засмеялся: «Да нет, все так и должно быть. И сейчас наступит самый ответственный момент. Дорогая, твое тело я предам земле, покойся там на здоровье. Надеюсь, что мы с тобой еще увидимся».

Отец сделал все так, как и говорил. Тело было предано земле. Я внимательно наблюдал за ним, его действия мне нравились. Я радовался и был доволен. Войдя в дом он сразу же обратил внимание на меня и приблизившись ко мне, поцеловал меня. «Ну, звереныш, живи и радуйся жизни этой, пока я тебя не задавил». Я очнулся и заплакал. В комнату вбежала служанка. Отец посмотрел на нее и закричал: «Вина мне, быстро вина!» Долго ждать не пришлось. Вино было доставлено и поспешно выпито. Он еще долго смотрел на меня: то смеялся, то плакал, после чего удалился в другую комнату. В эти минуты я