Венька
Рассказ
Рисунки А. Аземши
Я выстрелил. Слабым и глухим показался мой выстрел. Звук его увяз в пихтах, утонул во мху. «Никто не услышит», — подумал я. Третий день кружил я по тайге и никак не мог выйти к речке Карабуле. Солнце не помогало. Оно появлялось то справа, то слева, маялось над головой и, потускнев, падало в облака. Пожалуй, никогда еще в жизни я так не уставал. Две ночи, проведенные у костра, я почти не спал, все думал и думал, как же выйти к Карабуле, вспоминал свой путь и не мог вспомнить. На третий день, наверно, я все-таки пал духом. С отчаяния выстрелил в воздух. Выстрелил второй раз. Никто не ответил. Я опустился на колени в мокрую болотную траву, перезарядил ружье. Два тонконогих подберезовика стояли в траве передо мной и желтая сыроежка. Зачем-то я сорвал их, сунул в карман рюкзака и снова пошел вперед. Вперед? Мутный комариный столб стоял надо мною. Я качал от усталости головой, и этот столб качался вместе с нею.
Вдруг я почувствовал запах дыма. Он чуть донесся и пропал. Но мне показалось: пахнет костром, печеной картошкой и даже ухой. «Кажется, это только кажется, — думал я. — Никого не может здесь быть». И все-таки пошел быстрее. Под ногами вздыхали, оседая, моховые кочки. От их движения качались мелкие сосенки. Снова почувствовал я запах дыма. Явно пахло печеной картошкой. «Печеная картошка, — думал я. — Так пахнет только печеная картошка! Кто-то развел костер. Геологи или охотники». И мне вдруг стало весело. — Эй! Эй! — крикнул я. — Много ли картошки напекли? Никто не ответил. — Оставьте мне маленько! Эй! Никто не ответил. «Спят, наверно, — подумал я. — Или отошли от костра. За грибами». Я пробежал немного вперед и увидел наконец дым. Из пихт выползли его клубы, густые и упругие, как парус. Слышно было, как трещат сучья, брошенные в костер. Я не был уже новичком в тайге и все-таки думал, что иду к костру. Я слышал треск, и, верно, это трещали сучья, только они не были сложены в костер. Они горели на земле, на кустах, на живых деревьях. Огонь бежал по земле, подпаливая бурелом, по стволам деревьев подбирался к верхушкам. Тайга горит! Мутной стеной дым обрушился мне на голову, а за ним внизу, у самой земли, я увидел открытую печь, огненную пещеру. Там свивались в клубок красные, синие, фиолетовые змеи. Трепетали, с треском облизывали друг друга раскаленными языками. У ног вспыхнула вдруг пересохшая трава. Бенгальским огнем зашипел лишайник. Я бросился затаптывать огонь, но он уже был и справа, и слева, и сзади, полыхнул куст можжевельника. Дым закрыл подножия деревьев: они парили в воздухе. Резкий жар ударил в глаза. Я ослеп на секунду, поперхнулся дымом и побежал назад. Я бежал от пожара, а дым держал за плечи, хватал за волосы, за локти, и ноги вязли в дыму, как в болоте. Я выбежал из дыма, еще чувствуя на плечах его тяжесть, упал в траву и увидел, как она зелена и спокойна. Перед глазами во мху стоял свежий сырой масленок. Муравьи уходили от пожара, тащили на себе светлые кругляши — личинки. Приседая, оглядываясь, останавливаясь, пробежал заяц. Какое-то рычание донеслось издали. Может быть, зверь, застигнутый огнем. Я оглянулся. Пожар шел низом. Горел бурелом, гнилушки, пни. Иван-чай и дудник коробились в жару и вспыхивали, разбрасывая искры. Это был медленный пожар. Ветер не подстегивал его. Ветра не было. Я пошел в сторону от пожара и все время слышал рычание за спиной. Неужели медведь? Я оглядывался, останавливался, а рычание все приближалось, и, наконец, между верхушками деревьев я увидел самолет. Это он рычал, низко облетая пожар. Самолет пролетел прямо надо мной, а я побежал следом за ним, засвистел, замахал руками. Натыкаясь на кусты, оступаясь, я бежал и глядел на удаляющийся самолет. Я понимал, что он улетит сейчас и не вернется, и все-таки бежал следом. Вдруг от самолета отделилась какая-то точка. Она полетела к земле, развернулась в воздухе, превратившись в длинную ярко-оранжевую змею. Самолет ушел за деревья, а лента-змея трепетала, опускаясь на землю.
Я выбежал на поляну, подхватил ленту, лежащую в траве. Почему-то я думал, что на ней что-нибудь написано, но не увидел никаких букв или знаков — просто лента из хрустящей бумаги. «Заметили, все-таки заметили! — думал я, в волнении бегая по поляне и размахивая лентой. — А лента — это сигнал». — Эй! Эгей! — кричал я. — Давайте сюда! Самолет сделал круг над тайгой и теперь снова возвращался ко мне. Мне ясно были видны все четыре его крыла, круглые окна, из которых смотрели, казалось, какие-то люди. В борту самолета открылась вдруг овальная дверь, и из нее прямо в небо вылетела кукла. Странно растопырив руки, вниз головой кукла летела к земле. «Человек! — понял я. — Живой человек. Его выкинули с самолета!» Сердце мое сильно стукнуло, я зажмурился, но тут же открыл глаза. Падающий человек вдруг перевернулся в воздухе и замер. Над головой его вздулся светлый купол. Парашют! Один за другим из самолета выпрыгнули еще двое, и теперь три белых полупрозрачных купола повисли над тайгой.
Первый парашютист быстро приближался к земле. Размахивая лентой, я побежал к тому месту, где он должен был приземлиться. Он падал прямо на две большие разлапистые елки, и я видел, как он дергал парашютные стропы, стараясь отвернуть немного в сторону. Это ему не удалось, он ухнул в колодец между елками, а купол парашюта зацепился за их вершины. Обеими руками парашютист ухватился за крепкую еловую ветку, подобрался к стволу и обнял его. Парашютист не видел меня, а я стоял совсем близко, прямо под деревом. Мне слышно было, как он дышит, но я не знал, что сказать. — Ты чего? — крикнул наконец я. — Зацепился, что ли? Парашютист перегнулся через ветку, глянул вниз на меня. — Зацепился, что ли, спрашиваю? — повторил я. — Разве сам не видишь? Залезай на соседнюю елку. Распутывай. «Вот это дело! — подумал я. — Ну что ж, полезу». Мне стало совсем весело, хотелось смеяться и разговаривать с парашютистом, но он молчал, сосредоточенно распутывая парашютные стропы. Я снял ружье, рюкзак и полез на елку. «Неужели, — думал я, — они прыгнули, чтобы меня спасти? Наверно, поняли, что человек заблудился». — Ты откуда будешь? — спросил вдруг парашютист. — С Карабулы. В