блокнот, собираясь сказать Нико, чем он может помочь, когда его рука накрывает мою поверх бумаги. Мои глаза вспыхивают.

— У меня есть ответы, — он не отводит взгляда, свободной рукой пододвигает ко мне уже готовое задание. — Поблагодаришь меня позже.

— Поблагодарю? — я невозмутимо пытаюсь вырваться из его хватки, но он давит сильнее. — За то, что одна из твоих поклонников сделала все за тебя?

Он качает головой, ухмылка играет на его полных губах.

— Нет, — его хватка ослабевает, кончики пальцев скользят по моей коже, отступая.

Тяжелое напряжение тянет мои мышцы, когда я заставляю себя снова посмотреть на него, но Нико больше не смотрит на меня. Его взгляд упал на мою грудь, и он не торопится отворачиваться, а наклоняется чуть ближе.

— За то, что ты — причина, по которой парень не может отвести взгляд.

С последним словом в его взгляде появляется злое, почти раздраженное высокомерие, и я понимаю, что надо мной смеются.

— Мне не нужна твоя помощь, чтобы привлечь его внимание.

— Ты в этом уверена? Ты не сможешь сама ему признаться.

Я свирепо смотрю на него.

— Не притворяйся, что знаешь меня.

— Не забывай, я знаю.

— Знал, — поправляю я тихим шипением. — В прошедшем времени.

Нико наклоняется вперед, его хмурый взгляд скользит между моими глазами с безошибочным упорством, но он молчит. Я смотрю на него с минуту, медленно возвращая свое внимание к блокноту.

— Как бы то ни было, мне все равно, что ты обо мне думаешь.

— Вранье.

Его мгновенный ответ заставляет мою голову снова дернуться в его сторону. Он тоже свирепо смотрит.

— Тебе не все равно, что думают люди, вот почему ты дружелюбна со всеми, хотя некоторые этого не заслуживают. Как, например, Алекс Хэммонс.

— Это называется человечность, и я не спрашивала твоего мнения, и мне все равно, что ты думаешь обо мне, Алексе или о ком-то еще.

— А тебя волнует, что он все еще смотрит на нас? — он шутит.

Он правда смотрит?

Тихий смешок покидает его, подтверждая, что мое любопытство не очень хорошо скрыто.

— Конечно, — наклонившись еще ближе, с напряженным хмурым лицом, он наклоняет голову. — Посмотри на него, — осмеливается он. — Посмотри, правда ли то, что я говорю.

Мои губы сжимаются в твердую линию, и я, черт возьми, почти дергаюсь, чтобы узнать, лжет он или нет, но я скрываю свой интерес, приказывая своим глазам смотреть в блокнот. Мне требуется вся сила. Низкий, ехидный смешок Нико доказывает, что он мне не поверил.

Я пинаю его под столом, когда через пять минут он хрипит:

— Твой мальчик снова смотрит.

Мудак.

========== Глава 2 ==========

Деми

— Эй, привет! — кричит моя подруга — Криста, садясь на наше обычное место для ланча, травянистую площадку во дворе.

— Ты такая счастливая, потому что тебе дали семистраничное эссе по английскому? — хнычет вторая моя подруга — Карли, не потрудившись открыть глаза, лежа на траве, наслаждаясь калифорнийским солнцем.

— Это будет только через три недели, — Криста вытаскивает пакетик чипсов из кучи еды, разбросанной вокруг нас.

— Это значит, что ты начнешь за три дня до сдачи эссе, — отвечает Мэйси, заставляя нас всех четверых смеяться.

— Именно, — Криста усмехается. — Но нет, я веселая, потому что услышала от птички, что вы, Мисс Деми, была в паре с МистерГорячим Нико Сайксом сегодня на химии.

Глаза Карли распахиваются, и она садится.

— Хм… Что? — она разинула рот. — Почему ты ничего не сказала?

Я игнорирую ее и говорю с Кристой.

— А эта птичка случайно не двухметровый квотербек, которого ты называешь Папочкой, когда никто не слышит?

У нее отвисает челюсть, и она наклоняется, чтобы оттолкнуть меня назад, одновременно смеясь.

— Да, сучка, и я сказала тебе это по секрету!

— Ты нам всем рассказала, — Мэйси закатывает глаза.

Криста только шире улыбается.

— Да, но секрет означает, что нельзя говорить этого вслух.

Я улыбаюсь, и она в ответ высовывает язык.

— Кей, возвращаемся в нужное русло. Рассказывай, Деми, — уговаривает Мэйси.

Я пожимаю плечами, отрываю стебель клубники и запихиваю ее в рот.

— Я не в восторге.

— Не в восторге? — Мэйси поджимает губы. — Пожалуйста, не ври. Даже тебе всегда нравятся горячие парни.

— Пошла ты, — я смеюсь. — Что, черт возьми, это значит?

— Это значит, что твоя вагина мертва и нуждается в возрождении. Если у него пальцы такие длинные, то представь себе остальные части его тела!

У меня отвисает челюсть, а потом громко смеюсь, отчего она улыбается.

— Моя вагина в полном порядке, уверяю тебя, и это не имеет никакого отношения к тому, что он мне не нравится, потому что это не так.

Он высокий и широкоплечий, мускулистый, но не слишком. У него высокие скулы с идеально толстыми губами, темные, песочного цвета волосы с более темными, всегда напряженными глазами, в которых всегда насмешливый взгляд.

Он далеко не типичный старшеклассник, думаю, уже взрослым женщинам интересно, можно ли с ним переспать или нет. И я уверена, что татуировка, выгравированная на внутренней стороне его правой руки, является достаточным ответом для этих женщин.

Он — материал для рекламного щита ESPN*, и он это знает.

— Значит, ты признаешь, что считаешь его сексуальным, — Мэйси кивает, с гордостью. — Тогда в чем проблема?

— Мне нужен был хороший партнер, которому я могла бы доверять, чтобы делать задания, — я пожимаю плечами. — Все знают, что мистер Брандо — самый жесткий учитель, и я не могу все завалить. Мама свернет мне шею, если мои оценки испортятся.

— Ох, подумай о себе. Она должна перестать перекладывать все свои ошибки на твои плечи, — говорит Криста.

— Она и так думает, что я слишком много времени уделяю танцам, и если я отстану по химии, кто знает, что она сделает со мной.

— Да пусть она идет куда-нибудь подальше, — Карли хмурится.

— Желательно на чей-нибудь член, — бормочет Мэйси.

Девочки смеются, но я с отвращением откидываю голову назад, заставляя их смеяться еще громче.