Николай Грошев ПАВШИЙ МИР. ВЫЖИВШИЕ

Бродяги.

Военные.

Меченные.

Первое что он услышал в своей жизни, был тихий, даже приятный на слух, шелест. Затем, сверху, полился поток яркого света, слепившего глаза. И это притом, что они у него были закрыты. От неожиданности он зажмурился, попытался закрыть лицо ладонями, но руки во что-то упёрлись, потребовалось ещё несколько секунд, что бы высвободить их. Справившись с этим, он застонал и попытался повернуться на бок, но тут же врезался лбом по что-то относительно мягкое.

Последовал новый стон. Потом ещё один.

— Сукааааа! — Трижды простонал он.

Ну, так-то он стонал. Просто звуки имеют свойство иногда создавать эхо, а тут пространство замкнутое, вот оно так и получилось.

— Падла! — Взвыл он, чувствуя боль от яркого света.

Тут, видимо, случайно получилось. Мягкая поверхность сыграла шутку с эхом и вот он результат! Увы, ничего не поделаешь. На самом деле он продолжал отчаянно стонать и пытаться выбраться из ловушки, сверху которой продолжал литься слепящий свет. Стонал долго, громко и проклятое эхо неизменно превращало жалобный стон, вот в такое вот непотребство.

Наконец, кое-как выбравшись, он соскользнул по округлой поверхности и свалился на пол, где снова застонал от боли, на этот раз во всём теле — падать было хоть и не сильно высоко, но всё равно болезненно. Пол-то тут оказался твёрдым как бетон, а может, бетонным он и был.

На какое-то время затих. Больше от удивления чем от боли или того факта, что свет больше не слепил, просто оставался слишком ярким и всё. Он лёг на спину, вытянул ноги и осторожно развёл руки в стороны. Правая рука коснулась чего-то большого, левая, легла на пол.

Несколько минут он просто лежал, не шевелился даже.

Боль от ушибов прошла. Так оно и должно быть — понимал он. Но в то же время, что-то подсказывало, что грохнулся он не слабо, и резкая боль пройти должна была, это да, но почему нет ноющей, едва заметной боли от ушиба? Она должна быть, должна остаться ещё на несколько минут, прежде чем окончательно пройти, но её нет и в помине.

Со светом всё более-менее ясно — глаза привыкают, свет больше не причиняет неудобств, что означает — он долго находился там, где света не было вовсе. Словно лёг спать и проспал неделю, а потом в комнате резко включили яркую лампу…, где эта комната?

— К чёрту комнаты, — прошептал он, — кто я вообще такой?

Ответа разум не предоставил. Попытки вспомнить, отозвались лишь звенящей пустотой.

Стало страшно. На мгновение, он даже ощутил нечто вроде паники, но глубоко вдохнул, собрался с силами и подавил непрошено возникший ужас.

Спустя пару минут, он осторожно приоткрыл глаза, лишь едва-едва, готовый тут же их зажмурить и, если понадобится, закрыть лицо ладонями.

На мгновение, мир стал размытым, заполненным белым светом. А затем свет стал гаснуть, плывущий потолок обрёл устойчивость и он открыл глаза полностью.

Серый потолок. Похоже на бетон, на какой-нибудь древней подземной автостоянке.

Он хмыкнул, больше разочарованно, но и с долей насмешки — что такое автостоянка, даже что такое автомобиль, он помнит. А собственное имя как корова языком смахнула!

Он сел, обвёл взглядом то место, в котором оказался.

— Как я сюда попал? — Спросил он, осторожно поднимаясь на ноги и садясь на борт вытянутой капсулы, похожей на гигантскую жестяную банку пива. Взгляд принёс много новых данных, но обдумать их он не успел, да и не мог. Голова звенит, время от времени начинает кружиться.

Он повернул кисти рук ладонями вверх и стал смотреть на них.

— Ничего не помню. — Признался он сам себе, не узнавая этих сильных, но гладких ладоней. Ни мозолей, ни шрамов, ничего. Просто сильные, ухоженные кисти рук. Повёл плечами, потом снял с себя куртку, поднял её перед собой и стал рассматривать. Карманов нет. Белоснежная, из тонкой, шелковистой кожи. Пощупал рубашку — ткань невесомая, но прочная. Бросил куртку на пол и положил ладони на колени — та же белоснежная шелковистая кожа. На ногах облегающие чёрные туфли. Странный выбор. При таком фасоне, туфли должны быть белыми, как и штаны и куртка, хотя дизайн обуви вполне хорош, они удобны и, видимо, снабжены системами подогрева и тактической вентиляции, что позволяет ногам оставаться в тепле зимой и не хлюпать потёками пота, летом. Впрочем, не «видимо», чуть подошвы жёсткий выступ, едва заметный, но с интересной рельефной поверхностью, в которой он узнавал на уровне подспудной уверенности, систему простейших датчиков температуры среды. Ботинки автоматически подбирают режим работы, ориентируясь на влажность и температуру окружающего мира. Удобно, стильно.

Выбор одежды ему понравился — у него явно был вкус.

Однако он не помнил, как и где получил эту одежду. И как оказался здесь, тоже не помнит.

— И что мне делать? — Уныло как-то произнёс он, глядя на пустую комнату, где кроме капсулы и двери напротив, не было ничего. Ну, разве что ещё люк над капсулой. Однако он задраен и по створкам люка проходит кривой сварочный шов.

Едва его голос стих, как на стене возник экран с текстом.

— Ааа! — Взвыл он, прыгнув за капсулу, а так как между ней и стеной было всего ничего, то врезался он затылком в стену и грохнулся задницей об пол.

Однако экран на стене не остался — возник прямо перед ним, между капсулой и стеной.

— Твою мать…, что происходит? — Выдохнул он, круглыми глазами глядя на этот экран и с трудом усваивая то, что видит. Экран завис, на нём пара надписей и карта местности.

Минуту он смотрел, иногда моргая и активно потея. Потом медленно поднял руку и коснулся пальцами, своего виска. Потом повернул голову, медленно, без резких движений. Экран сместился вместе с поворотом головы, перескочив на стену и уменьшившись в размерах — всё верно, это дополненная реальность модульного имплантата, она использует реальные поверхности в интерактивном режиме, выстраиваясь в наиболее удобное положение. Наиболее удобное для носителя имплантата. Имплантата, который сидит в его башке, встроенный между костями черепа и корой головного мозга.

Так, теперь понятно…, но когда и главное, за каким хреном он допустил такое? Это ж мозг! Не там ткнул хирург, замкнуло имплантат, раствор не тот использовали, капнули на кору мозга и всё, дебилом на всю жизнь останешься. Странно, что он допустил подобный риск…, глаза расширились, он посмотрел на капсулу — экран тут же прыгнул обратно и снова растянулся до прежних размеров.

Капсула — это же медицинский аппарат!

Кажется, всё начинает проясняться — ему поставили имплантат, была допущена ошибка и мозг повредили. Это многое