Завербован резидентом КГБ в Кембридже. Оперативный сотрудник КГБ толкнул его под поезд на станции «Пиккадилли-Серкус» в 1988 году.

Бонд зажмурился. Эндрю Бонд не учился в Кембридже. Они с мамой погибли в горах Франции в 1990 году. Отец не предатель и не шпион.

— Кроме того, в рамках «Стального патрона» был убит еще один внештатный сотрудник «Шестерки». Обычный агент, не «двойной», восходящая звезда. Занимался контрразведкой: выслеживал «кротов» в МИ-6.

Бонд прокрутил эти сведения в голове — словно кубики льда в бокале.

— Что известно о его смерти?

— Почти ничего. В районе девяностого года где-то во Франции или Италии. Убийство было замаскировано под несчастный случай, а в качестве предупреждения у тела оставили стальной патрон.

Бонд криво улыбнулся. Возможно, отец все же был разведчиком — но не предателем. Во всяком случае, свою страну он не предавал. Но не предал ли он семью? Не перешел ли Эндрю некую грань? Ведь он брал собственного сына на встречи, надеясь перехитрить противника.

— И еще, Джеймс. Ты спрашивал о «его смерти»?

— Что-что?

— Ты сказал «его» про агента контрразведки, убитого в девяностом. Так вот, судя по архивным данным, это была женщина.

О Боже! Шпионом была его мать, Моник Делакруа Бонд? Невероятно. С другой стороны, она ведь работала фотографом-фрилансером — очень удобное прикрытие для агента. И тяга к приключениям у нее была куда больше, чем у отца: именно мать приучила Эндрю к скалолазанию и горным лыжам. Бонд вспомнил, что она каждый раз вежливо, но очень твердо отказывалась брать маленького Джеймса с собой на задания.

Еще бы. Ни одна мать не подвергнет опасности собственного сына, чему бы там ни учили на занятиях.

Бонд понятия не имел, как в те годы строилась кадровая политика, ведь Моник родилась в Швейцарии, но, по всей видимости, такое допускалось.

Конечно, придется еще поработать, чтобы разрешить сомнения. Если все подтвердится, то он выяснит, кто отдал приказ и кто его исполнил. Впрочем, этим он займется сам.

— Спасибо, Филли. Ты просто гений и вполне заслуживаешь ордена Британской империи.

— Подарочного купона в «Селфриджес» вполне достаточно. Когда у них будет «неделя Болливуда», закуплю продуктов под завязку.

Выходит, и в еде их предпочтения совпадают.

— Лучше я отведу тебя в одно местечко на Брик-лейн — там готовят лучшее карри в Лондоне. Алкоголь, к сожалению, не подают, так что захватим бутылочку бордо. Давай в следующую субботу?

Она ответила не сразу. «Наверное, уточняет, свободна ли», — предположил Бонд.

— Договорились.

Перед глазами встал образ Филли. Пышные рыжие волосы, зеленые глаза с золотыми искорками, тихий шорох, когда она закидывает ногу на ногу…

— Только приходи не один, — добавила она.

Он замер с бокалом у самых губ и машинально ответил:

— Хорошо.

— Ты с подружкой, и мы с Тимом. Отлично повеселимся.

— С Тимом… Твой жених?

— Ты, наверное, слышал, что у нас не все гладко, но в итоге он отверг очень заманчивое предложение и остался в Лондоне.

— И правильно. Думал бы сразу.

— Не стоит его винить, со мной ужиться нелегко… В общем, мы решили попробовать еще раз. Итак, решено, давай в субботу. Тебе будет интересно поболтать с Тимом о машинах и мотоциклах — он в них здорово разбирается. Даже лучше меня.

Она говорила быстро. Слишком быстро. Офелия Мейденстоун была девушкой не просто красивой, но еще и наблюдательной и умной. Она прекрасно поняла, что произошло в понедельник в ресторане, ощутила эту тонкую связь и теперь будет терзаться сомнениями: а вдруг у них что-то получилось бы… Однако вмешалось прошлое.

«Прошлое, — горько усмехнулся Бонд, — которое так влекло Северана Хайдта».

И которое его погубило.

— Очень рад за тебя, Филли, — совершенно искренне сказал он.

— Спасибо, Джеймс.

— Только имей в виду: я не позволю тебе угробить жизнь на прогулки с детской коляской по Клэпхему. Ты великолепный координатор, так что готовься работать со мной во всех проектах.

— Буду ждать, Джеймс. Где скажешь и когда скажешь.

Бонд усмехнулся. Не самая удачная формулировка — при сложившихся-то обстоятельствах.

— Мне пора, Филли. Позвоню на неделе — проанализируем «Инцидент-20».

Они попрощались. Бонд заказал еще виски и залпом выпил, глядя на гавань. Впрочем, в этот раз он не оценил красоты пейзажа — и вовсе не потому (ну хорошо, не только потому), что Филли снова помолвлена.

Нет, Бонда занимала более серьезная проблема.

Его мать — секретный агент…

О Боже!

Внезапно прозвучавший голос прервал сумбурные размышления:

— Прости, я опоздала.

В кресло напротив опустилась Бхека Йордан.

— С угого все хорошо?

— Да. Правда, уже у сестры она усадила нас смотреть повтор «Сгуди снайси».

Бонд посмотрел на нее в замешательстве.

— Старый комедийный сериал на зулу. Местами забавный.

Под обогревателем было тепло, и Йордан сняла темно-синий пиджак, под которым оказалась красная рубашка с коротким рукавом. В этот раз она не стала прятать под косметикой страшный шрам — подарок от прежних сослуживцев. Интересно, почему?

Йордан внимательно посмотрела на Бонда:

— Я удивилась, когда ты согласился со мной пообедать. Кстати, плачу я.

— Нет необходимости.

— Будем считать, я этого не слышала.

Он не стал возражать.

— Хорошо.

— Я сомневалась, стоит ли идти, и долго не могла решиться. Вообще-то я уже говорила, что редко сомневаюсь и всегда все решаю быстро. — Она отвела взгляд в сторону. — Жаль, что сорвалась твоя поездка на природу.

— При сложившихся обстоятельствах лучше уж с тобой здесь, чем во Франшхоке.

— Еще бы. Со мной непросто, но я хоть людей не убиваю. — И добавила с угрозой в голосе: — Только не вздумай со мной заигрывать. Нет-нет, не отрицай! Я отлично помню, как ты смотрел на меня в аэропорту.

— Я вовсе не заигрываю. У психологов есть специальный термин — «проекция». Ты проецируешь на меня собственные представления.

— И ты хочешь сказать, что не заигрываешь!

Бонд рассмеялся и жестом подозвал сомелье. Тот принес бутылку южноафриканского игристого, которую Бонд просил подать, когда придет его спутница.

Бонд попробовал и согласно кивнул, а потом объяснил Йордан:

— Тебе понравится. «Грэм Бек кювье клайв». Виноград шардонне и пино-нуар, две тысячи третий год. Из Робертсона.

Редкий случай — Бхека Йордан рассмеялась:

— Я-то старалась, рассказывала про Южную Африку, а ты, оказывается, и сам вполне подкован.

— Вино не хуже, чем в Реймсе.

— Это где?

— Во