Litvek - онлайн библиотека >> Аркадий Александрович Филев и др. >> Сборники, альманахи, антологии и др. >> Встречи >> страница 4
немного
Иметь глаза и выйти на дорогу
К подсолнухам!
От немоты и слепоты проснуться
Еще не поздно: надо лишь рвануться
И не руками — сердцем прикоснуться
К подсолнухам!

ЗМЕЯ

Заря в погожую росу —
Всегда туманней и короче.
Я шел к медвежьему овсу
И ждал прихода белой ночи.
Когда сиянье истекло
И зелень мокрая уснула,
Змея, как черное стекло,
Перед ногою вдруг блеснула.
Единый раз за все года,
Накоротке, подробным взглядом
Я рассмотрел змею тогда,
Прижав к земле ее прикладом…
Но не прославленное зло,
Не удивительная сила —
Меня другое потрясло:
Змея божественно красива!

О ДОБРОТЕ

Дневник
Переживаний теребя,
Я вспомнил вдруг
Не радостно, а грустно
Прославленное
Письменно и устно
Умение сражаться
За себя.
Я говорю
Простейшим языком,
И вряд ли кто
Не знает этот запах
Звериных игр,
Где кровь блестит на лапах
И горло холодеет
Под клыком.
Одной победной
Доблестью звеня,
Любви других,
Герои, не ищите!
Ребячий дар —
Брать слабых под защиту —
Не покидай,
Не покидай меня!

РАБОТА

Дрова морозные
До потного угара
Колоть —
Ведь это радость, а не кара:
Прицел —
И точный выстрел колуна
По срезу, золотому,
Как луна.
Куда бы мудрость
Нас ни возносила,
Но, бог ты мой,
Какое счастье — сила:
Как не поверить
В этот светлый день,
Что гнусное диктует
Только лень.

К НАСТУПЛЕНИЮ ВЕСНЫ

Дубовый лист
На голубом снегу
Лежит, как отпечаток
Волчьей лапы.
Еще в долинах
Целина по горло —
Но взгляд уже магнитно
Тянет вверх:
Крутая ветвь
Пока обнажена,
И потому напоминает корень,
Рогатый корень
Из сырой земли
Вдруг вынутый…
Ну, а сама земля —
По остриям проталин,
По обрывам
Уже опять
До умопомраченья
Запахла страстью
Солнца и любви!

НАШ СЕВЕР

Ногами скользя, мы работу везем —
Нам нравятся наши суглинки.
Конечно, есть лучше земля — чернозем,
Но мы полюбили суглинки.
Прославлены всюду медвежьи овсы
И наш знаменитый картофель.
Растет на полянах лесной полосы
Румяный, как роза, картофель!
Бывает у нас непогода долга,
Когда начинаются грузди.
Согнутые круто в бараньи рога
Лежат под осинами грузди!
Машины грибов, а еще без конца
По вырубкам — земляника.
Крупнущая — прямо с яичко скворца —
Ступить не дает земляника!
И масло, и мед — приглядитесь всерьез —
По цвету на солнце похожи.
За пасекой — выгон, на рощу берез
Стада пестротою похожи!
А радость мужская твоя и моя,
Какую не купишь за деньги.
На рыбе озерной блестит чешуя,
Как новые медные деньги!
Ногами скользя, мы работу везем —
Нам нравятся наши суглинки.
Конечно, есть лучше земля — чернозем,
Но мы полюбили суглинки!

САМОЕ ДОРОГОЕ

Здесь запах березовой чаги
Витает по мокрым лугам,
Где зайцы белеют, как чайки,
Готовясь к метровым снегам.
Здесь люди высокого класса
Заботы несут на плечах,
Грибным запасаются мясом
И ягоды сушат в печах.
Здесь в школе мою писанину
Читают, хваля и — грозя,
Что мне, как рабочему сыну,
Писать заурядно нельзя.

Леонид Решетников ГРОЗА В СЕРЕДИНЕ МАЯ Повесть

Кировскому комсомолу посвящается

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

1
Юлиан проснулся как всегда рано — не было еще пяти часов. Солнце не взошло, но серость утра уже исчезла, стало светло. Юлиан полежал немного с закрытыми глазами, надеясь еще подремать, но раздумал. Нашарил ногами домашние тапочки. Он сделал их сам. На днях в гости приехали дочь с зятем и внуком, по избе ходят только в тапочках. Стыдно при них шлепать босыми ногами. И Юлиан слазил на подволоку, достал старые валенки, обрезал голенища, вырезал стельки из кроличьих шкурок. Получились тапки на диво. Юлиан и сейчас порадовался своей сообразительности.

Он подошел к окну, отдернул занавеску, посмотрел на деревню. Она уже просыпалась. У соседа, через огород, в стеклах окна играли сполохи огня русской печи. Юлиан приблизился к ходикам, поддернул гирю, и в санной тиши механизм громко прошумел. Юлиан молча чертыхнулся. Хорошо, что внук Колька спал в прирубе, а дочь с мужем в сенях, в пологе. Они люди городские, в пять часов вставать непривычные.

Юлиан бесшумно, только чуть скрипнула половица, прошел в прируб, остановился возле кровати, на которой спал Колька. Из-под одеяла торчали белые, не как у деревенских ребятишек, пятки. Юлиан обернул их углом одеяла: как бы не разбудили мухи, утром они чересчур назойливы. Хотел уйти, но, вспомнив, как внук его удивил еще в день приезда, остановился, вгляделся в лицо мальчугана.

Лида, единственное детище Юлиана, выпорхнула из родительского крова сразу же после восьмилетки. Сначала в областном центре закончила техникум связи, потом по направлению уехала еще дальше — аж на самый север, в город Архангельск. Через каких-нибудь полгода — бах! — приглашение на свадьбу. В общежитии, дескать, будет свадьба, комсомольско-молодежная. Юлиан не поехал. Не потому, что денег пожалел на дальнюю дорогу или не одобрял столь