жизни окрестных сел и заводов — там белые выпороли крестьян, здесь вернувшийся заводчик десятки рабочих упек в тюрьму, тут каратели повесили двух бедняков и т. д.

Был в газете и литературный отдел, — песня, сочиненная Ванюшкой Золотаревым. Начало было не очень:

Но конец Ванюшке определенно дался:

А партизанам шибко понравился припев песни.

Ванюшкину песню к вечеру пел весь отряд, а под припев даже плясали. А Ванюшка радовался не своему личному успеху, он радовался газете:

— Эх, в Москву бы послать номерок. Пускай полюбуются!

Не знал тогда Ванюшка Золотарев, не мог знать, что попадет все же в Москву номерок его газеты.

А между тем папаша Крутогон взвалил себе на плечи тючок с газетами и отправился в Черепаново и другие окрестные селения. Вернулся он живой, невредимый, веселый и с пустыми руками. Распределил газету между белыми солдатами и крестьянами.

Вскоре сказались и результаты. В селе Черепанове, в запасном полку, произошла заваруха. Около двух рот при оружии, на глазах офицеров, вышли из села, направились в лес, в горы и, подойдя к партизанским постам, подняли винтовки прикладами вверх.

Тогда возгордившийся Ванюшка прибил над кедровым пнем, дощечку с надписью:

Редакция газеты «Голос, партизана». Прием днем и ночью, ежели редакция не в бою находится.

Об этому времени на редакционном кедровом пне появились заметки бойцов отряда и окрестных крестьян — первых военкоров и селькоров.

Пора было приниматься за второй номер…

* * *

Мятый, замусоленный, зачитанный до дыр лист обойной бумаги висит в Московском музее революции, в окружении партизанского оружия. Он здесь по праву. Революция сражалась не только порохом и сталью. Этот лист обоев, на печатанный сажей, затертой на керосине, таил в себе взрывчатую силу, равную сотне гранат.

В Москве находится и Золотарев — руководит отделом в одной из центральных газет.

А товарищ Неподступаев променял верстатку на саблю — командует дивизией на Украине.

Что касается папаши Крутогона, то он попрежнему работает формовщиком, не помню точно на каком заводе, здесь у нас на Урале. Папаша активно рабкорит, пишет не только в свою заводскую газету, но и в районную и, даже говорили мне, собирается писать в «Уральский рабочий».

А пулеметчик-полотер Вакулин так и не добрался до своих паркетных полов — убит в бою с колчаковским бронепоездом. Его похоронили с честью, под грохот винтовочного салюта, а Ваня Золотарев написал его некролог в стихах.

Неизвестна мне дальнейшая судьба лишь одного из редакционных работников «Голоса партизана» — силача Сени-Мотора.

Если попадутся тебе на глаза эти строки, откликнись, дорогой Сеня-Мотор!