========== Глава 1. Мальчик по имени Пит ==========

— Я могу Вам помочь?

Заглушаю двигатель и поднимаю взгляд. Мне дружелюбно улыбается парковщик одного из лучших ресторанов Капитолия. Он понятия не имеет, через что мне пришлось пройти, и все же у него хватает наглости улыбаться. Да как он смеет спрашивать: можно ли мне помочь?!

Я выхожу из машины и резко бросаю ключи ему в руки.

— Припаркуй у восточного входа и исчезни.

Парень виновато опускает взгляд и сразу же отступает:

— Простите, мистер Мелларк. Приятной ночи.

Приятной ночи…

Ублюдок!

Приятной ночи, твою мать!

Зажигаю сигарету. Гадкая привычка, знаю, но уровень стресса в последнее время зашкаливает.

Сверив время на часах, и убедившись, что приехал вовремя, я прислоняюсь спиной к стеклянной стене возле входа в ресторан отеля «Панем». Самого роскошного на сегодняшний день в Капитолии.

Вечер пятницы.

Рабочая неделя окончена, и капитолийцы враз скинули маски и стали тем, кем они хотели бы быть. Ловеласами, извращенцами и, сорящими деньгами направо и налево, мажорами. Недоступными красавицами, роковыми женщинами и развратными шлюхами. Их бесстыжая похоть безгранична!

Метродотели, официанты, парковщики и вездесущие столичные репортёры носятся вокруг, создавая видимость важности происходящего и обслуживания по высшему классу. Вращающиеся стеклянные двери у входа постоянно свистят и шипят, обдавая пропитанным дорогими духами сквозняком и заглушая бессмысленную болтовню. Эти люди не замечают, что происходит в мире вокруг. Счастливые идиоты.

Под роскошными фасадами таятся грязные дела, мерзкие интрижки и тайные похождения, но кому до этого есть дело? Плевать, что дом рушится, главное, что выглядит красиво.

Чёрный спортивный автомобиль останавливается перед входом, и из него появляется невысокий мужчина в бархатном костюме, идущий под руку с шикарной блондинкой в струящемся молочном платье. Он «незаметно» шлепает её по заднице, она же прячет отвращение с изяществом актрисы. Девушка замечает меня, что-то шепчет на ухо своему спутнику и подходит, стуча по мрамору тонкими высокими каблуками.

— Глаз от машины оторвать не можешь?

— Просто любуюсь совершенными формами.

— Из тех, кто предпочитает автомобили женщинам?

— С некоторых пор.

От нее веет дорогими и стойкими духами. Духами, которые покупают, когда необходимо приглушить всепроникающий запах секса.

— Закончила или все ещё впереди? — спрашиваю я, кивая головой на пузатого мужчину, который до сих пор похотливо за ней наблюдает, приземлившись в красное бархатное кресло в лаундже.

— Ужин за его счёт, как компенсация за паршивый секс, — поправляя золотые часы на руке, отвечает она. — Что насчет тебя?

— Благотворительный бал, — указываю я на свой черный, идеально сидящий смокинг. — Младшая дочь распорядителя игр.

— Спорим, ты там будешь самым горячим мальчиком, — шепчет она, проводя тонким пальцем по ряду пуговиц на моей рубашке. — И которая девственница по счету?

— Сорок вторая, — безразлично отвечаю я.

— А ты считаешь?

Девственница ничем не лучше развратницы — обе в сущности одинаково испорчены. Прогнивший город, в котором девушки стыдятся своей невинности, а супруги — верности. Безнравственность считается хорошим вкусом, а порок — признаком утонченности.

— Столько невинных девушек не было даже у Одейра, — саркастически добавляет блондинка.

— Образ располагает. Разве профи можно доверить любимую дочь, а Финник… Он слишком обольстительный — его предпочитают женщины поопытнее, — я поджигаю еще одну сигарету и медленно вдыхаю горький дым.

Кашмира гораздо старше меня, но до сих пор «в клубе». Достойная замена из Первого так и не появилась. Её билет на свободу был разорван на арене Семьдесят Четвёртых Голодных игр, когда неизвестная девчонка из Двенадцатого скинула на фаворитку Капитолия гнездо, полное разъяренных ос. А какие на нее возлагались надежды.

— Слышала тебя отпустили на целый месяц, — Кашмира обнимает меня за плечи и наклоняясь к уху, вызывающе шепчет: — И чем же можно заслужить такое расположение президента?

— Тяжёлым трудом, дорогая, — я поднимаю голову вверх и выпускаю дым в небо. — Адски тяжёлым трудом.

Она вырывает из моих губ сигарету и растаптывает ее подошвой золотых туфель.

— Когда это ты начал курить, Мелларк?

— А когда ты начала считать себя моей матерью? — огрызаюсь я.

— На тебе это благоприятно не скажется, — заявляет она.

— Так же как и проституция.

Победительница сердито смотрит на меня, складывая руки на груди.

— У нас обоих есть причины, чтобы заниматься этим. Но у тебя нет причин убивать себя.

— Почему бы тебе не свалить и не насладиться ужином за счёт своего мудака? — огрызаюсь я и, разворачивая её в сторону капитолийца, подталкиваю вперёд.

Я зажигаю еще одну сигарету, чтобы заглушить аромат морального разложения, витающего в воздухе. Женщины у входа пялятся на меня. Стоит мне лишь дернуться в их сторону, как они тут же начнут заигрывать, используя избитые тактики флирта и фальшивое обаяние. Ненавижу женщин. Они так же отвратительны, как и мужчины.

Я так устал, что просто жить кажется больнее, чем умереть.

«Ты не умрешь. Я тебе запрещаю. Ясно?»

Я оборачиваюсь на звук ее голоса. Резкий, четкий, словно сталь — это должна быть она. Но в разноцветной шумной толпе нет никого с темной, туго заплетенной косичкой, перекинутой через плечо. Нет серых, словно туча, глаз, излучающих непоколебимую уверенность.

Схожу с ума.

Закрываю глаза и вновь пытаюсь избавиться от закоренившихся воспоминаний о бывшей жизни и о Китнисс. Я гоню их от себя, потому что они не приносят ничего, кроме боли утраты и угрызений ещё не до конца сгинувшей совести.

Я вновь облокачиваюсь на стену и нервно смеюсь, запуская пальцы в идеально уложенные волосы.

— Соберись, Мелларк, — говорю я себе. — Свобода Китнисс стоит того, чтобы терпеть. Ты не можешь сорваться. Несмотря на то, что тебе уже наплевать на все, в особенности на самого себя, необходимо продолжать жить. Даже если эта чёртова жизнь