к ним пристала пищуха, которая также была голодна, а позднее откуда-то взялся куцый поползень и не хуже синиц стал подхватывать падающие с кузницы семечки.

Наконец, короткий зимний день пришел к концу. Закат засветился холодной зарей. Небо сперва пожелтело, потом стало зеленым и в последних лучах его заблестела белая вечерняя звезда.

Неразлучная компания разлетелась. Дятел перестал трепать шишки, синицы помчались в садик лесника Константина. Пищуха и поползень незаметно исчезли кто куда.

Наевшийся дятел издал свой пронзительный крик и полетел в глубину леса. Там он отыскал толстую осину, в стволе которой, на высоте 4-х аршин над землей, была заметна круглая дырка. Долгоносый присел возле нее, попрыгал, постукал для приличия косом и вдруг ловко юркнул в дупло и исчез в темном отверстии.

IV ДЯТЕЛ НИКОГО НЕ БОИТСЯ

Был солнечный, но морозный день.

Солнце ослепительно искрилось в каждой снежинке. Бриллианты, рубины, изумруды горели на каждой запушенной инеем ветке. На ослепительной скатерти снега тени деревьев лежали синими полосами и небо вверху между красными стволами сосен было ярче и глубже, чем оно кажется над полем.

Егор, младший сын Константина, возвращался домой на лыжах по старому следу, проложенному им самим. Его молодое лицо красивого деревенского парня и баловня было весело и беспечно. Егору было хорошо, потому что стукнуло только что двадцать лет, и потому что он был здоров и силен, и потому что солнце сияло и искрилось в каждой снежинке, и потому что он верил в свою удачу, и потому что мороз приятно пощипывал его румяные щеки.

За плечами у него болталось ружье, а в левой руке держал он за ноги матерого беляка-зайца. Не успел бедняга увернуться от выстрела на опушке поляны, тут ему и пришел карачун: не попадайся другой раз на дороге.

Длинные ноги Егора отмахивали огромнейшие шаги, и вся долговязая его фигура раскачивалась на ходу с однообразием маятника.

Вдруг он сразу убавил шаг. На корявой сосне, в сорока шагах от него сидел дятел и стукал носом. Он был пестрый, с ярко-красной шапкой на голове. Он усердно расколачивал шишку, не обращая внимания ни на кого на свете. Несколько синиц подхватывали упущенные дятлом семена и вся эта картина была так удивительна, что Егорка остановился перед ней с разинутым ртом.

Вдруг дятел с криком сорвался с сосны и подлетел еще ближе к охотнику. Теперь он скакал по березе всего шагов в пятнадцати от Егорки.

— Ах, ты, шельмец, — проговорил Егорка. — Неужели и ружья не боишься? Вот я тебя.

Егорка поднял ружье и прицелился. Дятел быстро запрыгал вверх по стволу и вдруг громко застучал носом по дереву.

— Ну, и сукин ты кот, — засмеялся Егорка. — Только пороху на тебя жалко тратить. А то уж разодолжил бы я тебя.

Егорка опустил ружье и начал потихоньку подходить к дереву, на котором сидел Долгоносый. Губы его шептали самые кровожадные ругательства, но все лицо его расплывалось в широчайшую улыбку, и глаза щурились от удовольствия и смеха.

Тут только дятел соблаговолил, наконец, обратить внимание на опасного двуногого великана с смертоносным оружием в одной руке и теплым трупом зайца в другой.

Но, заметив опасность, он не обратился в немедленное бегство. Он только в несколько скачков перебрался на ту сторону дерева, которая не видна была человеку, и ловко спрятался за ствол от страшных глаз врага всех птиц, зверей и зверушек.

Впрочем, через секунду он выставил уже голову из-за дерева и стал с любопытством выглядывать оттуда. Егорка сделал еще шаг вперед. Дятел спрятался снова, но сейчас же выглянул с другой стороны.

Эти ухватки были так уморительны, что Егорка громко засмеялся и махнул на Долгоносого ружьем.

Наконец, дятел решил, что шутки становятся слишком подозрительными, и потому он сорвался и с звонким криком полетел прочь.

Егорка вскинул ружье и прицелился. Но стрелять было все равно бесполезно, так как между охотником и птицей все время находился ствол дерева, на котором перед этим сидел дятел.

Егорка свистнул ему вдогонку и опять зашагал домой.

— Ну и ловкач, — бормотал он себе под нос. — Не боится ничего, но и в руки не дается. Ах, ты, шельмец, шельмец — одно для тебя прозвище существует.

V ЧТО НАДЕЛАЛ ТЕПЛЫЙ ФЕВРАЛЬСКИЙ ВЕТЕР

Еще недели две постояла крепкая стужа, от которой сжимались и крякали стволы осин.

Было тихо, безветрено, солнечно и морозно.

Над избой лесника на поляне дым по утрам поднимался столбом кверху. Стекла в окошках обросли ледяною коркой. Лес стоял белый от инея.

Долгоносый, однако, не думал унывать и только усерднее работал на своей кузнице.

Он держал себя хозяином леса. Громко покрикивал, перелетая, и неутомимо осматривал каждое дерево.

Ему было тепло на зло сердитой зиме и он ни в чем не нуждался.

Вдруг погода переменилась. Небо затуманилось, солнце исчезло за тучами. Зашевелились верхушки берез. Дым от трубы понесло к северу и в воздухе сильно и сразу потеплело.

Пришел юго-западный ветер с метелью и снегом. Снег валил пушистыми хлопьями и налипал на деревья с южной стороны.

Потом закапали капли с еловых ветвей и началась оттепель.

В лесу как-то все переменилось. По иному зашептались деревья. По новому, по веселому завозились синицы и на высокой сосне закурлыкал ласковым голосочком старый ворон, вдруг ощутивший нежность к своей черной супруге.

Раз, когда дятел вылетел утром из своего ночлежного дупла, он увидел на кустах стайку птичек, которых уже давно не видно было в лесу.

У них были черные головки и розово-красные перья на грудках. Они прыгали и по веткам, и по снегу, и что-то искали в нем своими короткими толстыми носами.

По временам звучно раздавалось их негромкое «дьюи-дьюи» и они неторопливо перелетали с одного куста на другой.

Это были снегири, которые уже начали свое возвращение к северу.

В этот день Долгоносый встретил еще других птичек, которые так же, как и снегири, пробирались понемногу домой к архангельским лесам. Они были серенькие с розоватыми грудками и красными перышками на темени. Это были самцы чечеток, усевшихся на ветках березы.

Теплый ветер пригнал с юга этих маленьких птичек, так же, как он пригнал серые тучи, из которых теперь падали пухлые снежинки.

На другой день стало теплее и оттепель усилилась.

Долгоносый проснулся рано и вдруг всем существом своим понял, что зима подходит к концу.

Впрочем, он не думал об этом. Он ни о чем не думал. Но всем своим