Ашвин Сангхи КЛЮЧ КРИШНЫ

Кто воистину ведает? Кто возгласит это?

Откуда родилось, откуда это творение? Потом появились боги, ибо создали боги мир.

Так кто же знает, откуда он появился?

Откуда это творение появилось?

То ли само себя создало, то ли — нет, Надзирающий над миром в высшем небе, — Только он знает это или не знает.

Ригведа «Гимн о сотворении мира».

(Перевод с английского Юрия Седова)

1

Позвольте мне начать издалека. Со времен до моего рождения.

Одним из моих предков был царь Яяти. Он был проклят мудрецом Шукрачарьей, за то, что был неверен своей жене деваяни, отцом которой этот самый Шукрачарья и являлся. Проклятие состояло в том, что Яяти должен был преждевременно постареть и лишиться возможности в полной мере насладиться молодостью. Позже Шукрачарья несколько поостыл и смягчил нанесенный им удар. Яяти мог бы избавиться от проклятия, если один из его сыновей, Яду или Пуру, согласится понести наказание за отца. Яду, старший сын, сразу же отказался, но младший, Пуру, решил помочь своему отцу. В качестве награды Яяти объявил Пуру своим наследником. Пуру же разгневанный отец сказал следующее:

— Ни ты, ни твои потомки никогда не сядете на трон!

Опечаленный Яду покинул дом своего отца и поселился в Матхуре, где его потомки стали процветать. Потомки Яду стали называться Ядавами, одним из которых был я. С тех пор среди Ядавов, конечно, были правители, но никто из них не мог сравниться с Лунной династией. Пуру стал патриархом Хастинапура, предком Кауравов и Пандавов.

* * *

Анил Варшней и не подозревал, что жить ему оставалось около двенадцати минут. В его скромном доме в округе Ханумангарх штата Раджастхан в этот час стояла гробовая тишина, нарушаемая только мерным звуком кондиционера. Варшней любил тишину. Она позволяла ему полностью погрузиться в изучение странных символов и надписей, лежащих перед ним.

Такая работа была сродни медитации и молитве для самого молодого лингвиста и символиста Индии, к которому в одночасье пришла известность, когда он сумел расшифровать несколько древних иероглифов цивилизации долины Инда. Свободно владеющий пятнадцатью языками Варшней издал десять научных работ и широко известный мультиязычный словарь индийских языков. Он был тем же в древних системах письменности, чем Билл Гейтс является в области операционных систем.

Внутри дома Варшнея царил творческий беспорядок, отражающий эклектичный гений хозяина. Спальня использовалась редко, так как большую часть времени Варшней проводил на археологических раскопках, в частности — в Калибангане, важнейшем объекте цивилизации долины Инда в Раджастхане. В гостиной из мебели находились только стол и обтянутая тканью кушетка, знавшая и более лучшие времена. На ничем не покрытом полу возвышались стопки книг, лежали папки с исследовательскими материалами, стояли коробки, наполненные фрагментами керамики, свитками и пергаментами, то есть предметами научного любопытства Варшнея.

На столе, перед ним, лежала маленькая прямоугольная печать, примерно два на два сантиметра, выполненная, по всей видимости, из ракушечника. На оборотной стороне печати находилась небольшая втулка, но, в отличие от большинства случаев, в ней отсутствовало отверстие, через короткое можно было продеть кольцо. На лицевой стороне было выгравировано изображение трехголового животного. Головы быка, единорога и козла были соответственно расположены против часовой стрелки. Именно эта застывшая в камне картина была центром внимания Варшнея.

Вокруг, на столе, были разбросаны листки с различными эскизами, рисунками и просто каракулями. На самом углу стоял ноутбук, час как пребывавший в «спящем» режиме. Настольная лампа освещала содержимое стола широким потоком флуоресцентного белого света. Ничто, из находящегося на столе, не интересовало в настоящее время Варшнея, кроме этой печати, которую он разглядывал в двадцатикратную цейсовскую лупу.

Внешний вид Варшнея был, мягко сказать, чудаковатый. Одежда не по размеру, растрёпанные волосы, карманы рубашки, из которых торчали ручки «Rotring Isograph» нескольких видов. Лицо его украшали прыщи, было очевидно, что личной гигиеной он пренебрегал. Он жил в своем мире, где было совершенно несущественно, причесан ли он, давно ли посещал душ и отглажена ли его одежда. Варшней провел несколько лет в различных районах долины Инда, в том числе и в Калибангане, создавая базу данных из восьми тысяч семантических групп, основываясь на своем словаре тридцати индийских языков. Впервые с того времени, как в Хараппе в 1921 начались раскопки, была близка разгадка странных иероглифов, начертанных на более чем пяти тысячах печатей из этих мест. Варшней чувствовал, что нашел способ расшифровать их.

Погруженный в созерцание артефакта Варшней не заметил, как на пол упала полоса света из-за медленно открывавшейся двери, замок которой был кем-то бесшумно и профессионально взломан. Не заметил он, как этот свет исчез, когда дверь закрылась. Он не слышал тихих шагов, приглушенных обувью с мягкой подошвой. Он даже не ощутил, как незнакомец дышал ему в затылок. Только боковым зрением он увидел отражение чужого лица в мониторе ноутбука, но было уже поздно. Ни один звук не успел вырваться из его горла, рука незваного гостя моментально прижала к его лицу платок, пропитанный хлороформом.

Не на шутку испуганный Варшней резко вздернул руки к своему лицу, пытаясь освободиться. Он задел стол и уронил стоявшую там лампу на пол. Дом внезапно погрузился в темноту. Варшней почувствовал, как его правую руку выворачивают за спину. Мертвая хватка на лице ни на секунду не ослабла. Потеря сознания сопровождалась резкой, до слез из глаз, жгучей болью в руке. Хлороформ постепенно проникал в его организм. Вскоре наступили полный покой и тишина.

Злоумышленник обхватил бесчувственного Варшнея руками, одетыми в латексные перчатки, без особых усилий поднял его и положил на пол, оперев спиной на стену. Он снял с пояса ученого ремень, достал рулон скотча и ловко связал руки и заклеил рот Варшнея. Движения незнакомца были пластичны, как будто были поставлены хорошим хореографом. Он достал из своей поясной сумочки какой-то предмет, оказавшийся небольшим резиновым штампом, и приложил его ко лбу Варшнея. На коже жертвы осталось изображение маленького багрового колеса,