времени снайперки свои осваивала. Людей укладывала, как кегли, не морщась. Думал, на первую цель у нее мандраж будет. Промажет там или истерики закатит. Потом доперло, что работает только Риппи. Рей наотрез отказалась работать. После и вообще цикличность личностей уловил. Снова тетрадка, снова записи. Потом и мистика какая-то пошла. Риппи откуда-то гипнотизировать научилась. Проблемы кое-какие начались. Рей все меньше и меньше выходила. Как до нее дошло, что может исчезнуть как третья, гусей погнала. Говорила, что хоть какой-то контроль в своей жизни иметь хочет. Да ты и сам-то знаешь, как она развлекалась. Я пытался первое время… ограничивать там, запрещать. Мужиков от нее оттаскивал, когда она спьяну по подворотням зажималась. После плюнул, не стал навязывать свои правила. Потом переломали меня, и ты появился. Ты думаешь, я не знаю, что это ты был? Ты помог ей перейти. Хотел грохнуть тебя сразу, как понял, да Тайлер отговорил. Да и детка моя не простила бы. Мол, лучше из своих кто-то ей… помогает, чем какой дрыщ с улицы. Я и потом видел, как ты на нее смотрел. Любая баба бы писалась от счастья от того, как ты смотрел на детку мою. Замечал, как тебя корежит. Замечал, как по ночам уже она сбегает и в машину к тебе прыгает. Тебя замечал, когда ты из подвала утром сваливал. Рей-то потом так и ни разу не появилась… Они типа обе в одну слились. Она тебя загипнотизировала ведь, Бен. Тебя и несло. Это не по-настоящему все было, понимаешь? Мне мужики рассказали, на чьих руках она ушла. Но ты крепкий парень, не сдался. А я вот все. Я… сломался, приятель. Всех детей своих похоронил. Устал я. Я… не могу больше. И сам не могу.

Прайм что-то еще бормотал, но решение пришло в одну секунду.

Щелчок в голове, и он встал с кресла, в котором просидел весь монолог гостя.

От исповеди старика разум был пуст как никогда.

Еще щелчок, уже от взводимого Глока, и Папаша Прайм повернул на него свои абсолютно сухие запавшие глаза. Улыбнулся робко и протянул тихо:

— Я уж решил, ты не додумаешься. Благодарить не буду, Бен. Но ты все правильно делаешь.

Выстрел получился совсем как пшик, глушак на стволе был качественный. Голова Прайма лишь дернулась и упала развороченной стороной на спинку дивана.

Со стороны казалось, что Папаша просто прикорнул, заснув сидя.

Только ошметки мозгов и костей веером разлетелись вокруг.

Второе решение тоже пришло за один миг.

Если и был рай там или ад, за все грехи ни ей, ни тем более ему рай не светил.

Лицо почему-то сильно саднило и он ушел в ванну.

Прохладная вода не помогла.

Зато вдруг мир вдруг снова стал цветным.

А зеркало вместо его головы показало в отражении лицо какого-то черноволосого хмыря, что до боли знакомым безразличным взглядом смотрел в ответ. И глаза у отражения были черные, как у него. Еще и зрачки внезапно красные, как два огонька. Прям копия какая-то, но все равно…

— Пойдешь искать? Одобряю… Ты молодец, — разлепило губы отражение.

Хотел было ляпнуть, что это вообще не его собачье дело — но смолчал.

Какая теперь разница, с кем он разговаривает.

Черноволосый бледный хмырь, получив легкий кивок, едва заметно растянул уголки сжатых губ.

Сквозь голову чужака отразился матовый глушитель у виска.

Хмырь был прав, он пойдет искать тот самый котел, в котором варилась его ведьма.

Заученное движение пальца было слегка смазанным от неудобного положения кисти. Отражение бледного лица исчезло сразу, как только пуля покинула глушитель.