Ампула с прозрачной жидкостью легла в адаптер инъектора, и секунду спустя внутренняя емкость устройства наполнилась препаратом. Спусковой механизм негромко щёлкнул. Раздался короткий 'пшик', и Шикейт почувствовал, как боль отступает, а голова медленно восстанавливает способность чётко мыслить.

  Смахнув со лба холодный пот, он поднял взгляд и посмотрел на человека в белом халате, убирающего со стола медицинские инструменты и отходы.

  - Если ты и дальше будешь тянуть до последнего, то в очередной раз просто не успеешь сюда доползти, - посетовал он, и со вздохом добавил: - Только вот как мне донести до тебя эту простую мысль, ума не приложу.

  - Оставьте эти лекции, док, - отмахнулся Шикейт. - Вы утверждали, что я смогу слезть. И где результат? Прошло уже целых полгода!

  - Прошло всего полгода! - перебил его доктор. - И если ты не будешь выполнять мои предписания, то курс лечения может затянуться очень надолго, а нужного эффекта так и не даст.

  Шикейт пристально и злобно посмотрел на него, но доктор был не из тех, кого можно так просто напугать, и к угрожающему виду пациента отнёсся более чем прохладно.

  - В гляделки со мной можешь не играть, - заверил он. - Я в этой игре давно уже перерос всех отъявленных негодяев города. Веришь ли, но даже у самых хладнокровных убийц во взгляде проскакивает искорка боли и отчаяния, когда из них вытаскивают пули. Даже твои мутные глазёнки начинают блестеть от слёз, которые ты с таким трудом сдерживаешь.

  Шикейт надменно фыркнул, однако спорить не стал. Сколько к боли не привыкай, а легче всё равно не становится, и смелая бравада ничуть не помогает - уж тут доктор был абсолютно прав. Любой даст слабину, когда в нос бьёт резкий запах дезинфекции, а в плоть вонзается холодный скальпель. По себе он знал, что даже пуля не так страшна: её порой и заметить-то не успеваешь. А с анестетиками у доктора был дефицит, и на простые операции он их тратил редко.

  Шикейт поднялся с кушетки и откашлялся.

  - Следующий раз...

  - Через двадцать четыре дня, - сказал доктор. - Как и всегда. Заодно к следующему разу я проверю твою кровь. Посмотрим, даёт ли это лечение хоть какой-то эффект или все улучшения - продукт твоего самовнушения.

  - Я не чувствую улучшений!

  - Но продолжаешь сюда ходить.

  - Хм.

  - Как твоя память?

  - Всё так же. Пустота, а в ней кружатся жалкие обрывки фраз, событий, мест и людей, которые ни о чём мне не говорят.

  - Не отчаивайся. Главное, что никакой травмы у тебя нет, а психогенная амнезия - обычно временное явление.

  - Прошло уже три года, док. Я не рассчитываю, что воспоминания вернутся. Возможно, так даже лучше. Вряд ли меня порадуют тайны, которые мой мозг так старательно пытается скрыть.

  Доктор проводил его до двери операционной. Там, покопавшись в шкафчике, он выдал Шикейту пластиковый контейнер с пилюлями.

  - Если станет хуже, принимай эти и бегом ко мне, - сказал он.

  Кивнув, Шикейт забрал лекарства и вышел в тёмный коридор, который встретил его запахом горелой проводки, сыростью и приглушённым шумом идущего на улице дождя. В очередной раз он подумал, как же глубоко забрался этот человек, чтобы иметь возможность лечить других. Приёмная доктора располагалась не в клинике и даже не в квартире, а в трухлявом подвале в одном из припортовых кварталов Бревиса, и Шикейт был уверен, что доку ещё и приличную ренту приходится платить.

  Он зашагал прочь, и вслед ему раздался тихий смешок:

  - Удивительно.

  - Что? - спросил он, не оборачиваясь.

  - Ты, - ответил доктор. - Ты не перестаёшь меня удивлять. Я помню, как ты пришёл сюда первый раз, едва живой и почти спятивший от боли. Как отлёживался здесь в бреду и лихорадке. Я как-то показал результаты первых проб твоей крови одному компетентному коллеге. Знаешь, что он сказал?

  - М-м?

  - Он спросил, в каком морге я тебя нашёл, представляешь? Я и сам недоумеваю, почему ты до сих пор жив, можешь ходить, думать, и где-то добывать деньги на лечение.

  - Это нормально, док, - усмехнулся Шикейт. - Порой я сам себе удивляюсь. До встречи.

  Его силуэт скрылся за поворотом коридора, а доктор в очередной раз покачал головой и, прикрыв дверь, направился в свой маленький, тесный кабинет. Где-то там, под столом, оставалась ещё треть бутылки хорошего бренди.

  Работа есть работа. Пусть даже очень грязная. Шикейт был не из тех, кто брезговал сомнительными заработками, хотя порой прекрасно понимал этих людей. Он и сам предпочёл бы заняться чем-нибудь другим, но это означало только медленную смерть, поскольку честным способом он на свои нужды заработать не мог, а Департамент правопорядка платил своим чистильщикам куда больше, чем получал любой другой наёмный убийца в городе. Понимали, видимо, что положению таких людей не позавидуешь.

  Впрочем, Шикейт в их сострадании не нуждался. Ему было достаточно того, что его счета регулярно пополнялись, а новые задания поступали каждую неделю. Удивительно, но иногда он даже мог выбирать из нескольких предложений или взять перерыв от работы, чтобы свалить на время из города, хотя понимал, что в случае необходимости его достанут откуда угодно. Парни, решающие проблемы радикальными способами, вряд ли станут церемониться с кем-то вроде него. Что ж, думал Шикейт, они имели на это право. По крайней мере, на их месте он бы так и поступал, и потому не испытывал на счёт своего статуса никаких иллюзий. Сливать полезного агента копы вряд ли станут, но это не значит, что они не приструнят его в случае неповиновения.

  Впрочем, всегда можно было просто удрать. И, само собой, сдохнуть без лечения. Выбор так себе. Хуже только выбор растворимого кофе в сети забегаловок Твикки. Не кофе, а какое-то надругательство.

  Поставив бумажный стаканчик на пол, Шикейт поморщился и в очередной раз дал себе зарок ничего в этих клоповниках не брать.