вплавленных в мраморно-белую кожу черных пластин; вовсе не намокшие длинные волосы цвета снега свисали с ее головы двумя волнами, а на нас смотрели завораживающие, переливающиеся и буквально парящие голубой дымкой бездонные глаза.

Существо наклонило голову вбок, беззвучно приоткрыло рот, медленно потянуло к нам бледные руки… и в то же мгновение дернулось, выгнулось и пронзительно, на грани ультразвука, закричало – ее массивное тело в нескольких местах лопнуло, окатив на нас с боцманом густыми, черными брызгами и светящейся сине-зеленой жидкостью.

А потом до нас долетел звук артиллерийского залпа. Со стороны горящего и обстреливаемого берега кто-то открыл огонь, попав с первой же попытки. И останавливаться на этом неведомый меткий стрелок явно не собирался – у самой береговой линии замелькали вспышки артогня, и чудовище накрыло повторно, на этот раз разорвав почти пополам и отделив верхнюю часть, как ножом.

Третий же прилетевший залп добил уже наш корабль – огненные цветы разрывов накрыли почти ушедший под воду ют и то, что осталось от искореженного мостика. Меня, инстинктивно упавшего на живот, взрывная волна лишь плотно прогладила по телу, прижав к палубе, а вот не успевшего укрыться боцмана откинула, ударив попутно об носовую башню, и вышвырнула за борт.

– Твою ж мать-каракатицу… – прошептал я, лежа на животе, вытирая лицо от липкой светящейся дряни и пытаясь вызвать зевок, чтобы избавиться от звона в заложенных близкими взрывами ушах. Перспективы вырисовывались весьма хреновые – я остался на тонущем корабле совсем один.

Хотя нет, уж лучше бы я действительно остался один. Рядом послышалось какое-то хриплое шипение, я обернулся – и тут же попытался отползти назад, пока мои ноги не уперлись в железо ограждения.

Прямо передо мной, буквально в паре метров, на палубе лежало еще живое ЭТО: оторванный солидный кусок неведомого существа, густо сочившийся тягучей черной жидкостью с голубыми прожилками – и с выступающей из него верхней половиной девичьей фигуры.

Лежащая на боку, она уже не выглядела идеальной – левая рука была оторвана по локоть, из многочисленных мелких ран, носа и рта текла светящаяся голубая кровь, длинные волосы перемазаны в похожей на нефть темной жиже, но в широко распахнутых глазах плескалась жизнь и хорошо различимая боль. И настоящая синяя бездна, зовущая и завораживающая.

Опершись на обрубок, она приподнялась и… протянула ко мне правую руку с растопыренными пальцами, силясь дотянуться. Чего она хочет? Схватить меня? Задушить, забрав с собой? Что может чувствовать и желать подобное создание перед смертью? А ей без сомнения оставалось недолго: тело из белого становилось серым, жуткая, какая-то иррациональная жизнь оставалась только в глазах – и в протянутой из последних сил ладони, наливающейся голубым сиянием.

Взять за руку монстра? Врага? Буквально парализовавший меня несколько секунд назад страх, как пожар в закрытом помещении, убил сам себя, и уменьшился до тлеющих угольев.

А кто я и что я сейчас? Человек на почти утонувшем корабле, один посреди ночных вод, кишащих неведомыми и однозначно враждебными существами, уничтожившими мой корабль. Да, она, вернее вот ЭТО – тоже, судя по всему, принадлежит к этим же существам. Но что я теряю? Может, взяв ее за руку, я хотя бы буду пахнуть как эти твари, и это поможет мне добраться до берега? Хуже-то уже точно не будет.

И я крепко схватил светящуюся в темноте узкую ладонь.

Синеватые губы умирающей еле слышно что-то прошептали, и мое тело от кисти до пяток мгновенно пробила и напрочь обездвижила волна холода. Сияние плавно перетекало уже на мою руку, заставляя светиться размазанную по коже и одежде чужую синеватую кровь, а голову, судя по ощущениям, обжег вихрь колючей метели, обращающей мозг в крупинки льда. Боли не было – лишь странная, спокойная отстраненность и ленивое любопытство от осознания стремительно протекающих сквозь разум мириадов непонятых и пугающих мыслеформ, неясных картин, и царапающих звуков.

Звуков… А вот этот приближающийся звук я знал довольно неплохо. На секунду вынырнув в реальность из затягивающего меня ледяного водоворота чего-то непередаваемо чуждого, я услышал хорошо знакомое, растянутое «фью-р-р-р-р-у-у» подлетающих снарядов.

«Четвертый залп» – мелькнула затуманенная мысль, и последнее, что я запомнил, были взрыв, стегнувшая кнутом по спине резкая боль, ощущение полета, сильнейший удар об воду – и темнота.

***

Вода… Вода повсюду… Морская вода, которая, как говорят, почти неотличима по содержанию солей от человеческой крови. Куда несет меня эта вода? Или меня куда-то несут по ней… Плеск рассекаемых волн и недовольное шипение пены позади… И доносящаяся словно из невообразимого далека или с морского дна грустная протяжная песня из нескольких повторяющихся нот. На самой грани слышимости, теряющаяся, но настойчиво пробивающаяся снова и снова… Зовущая куда-то… Кто это? Что это? Не знаю…

Со мной что-то не так… Больно. Ноют кости, выворачивает суставы, как при высокой температуре, по всем мышцам тела пробегают хаотические спазмы. Внутри меня, судя по ощущениям, словно прорастает стальная, разветвленная сеть, прокалывая и раздвигая плоть, сменяясь накатывающими волнами то жуткого жара, то сильнейшего холода. Но морская вода вокруг, подобно амниотической жидкости в утробе великой праматери всего живого, заботится о «младенце», одновременно сбивает жар и согревает от холода, притупляет боль и придает сил.

Чувство времени потеряно напрочь, мысли, нет, тени мыслей текут медленно и неторопливо, как капли густого масла по стеклу, порой зацикливаясь и начиная хаотично кружиться в ленивом хороводе. Но спустя несколько минут, часов, а может и дней, я почувствовал – берег уже близко… Но хочу ли я на берег? Не уверен… В воде хорошо, уютно и даже уже как-то привычно. Но меня и не спрашивают. Волны – или чьи-то руки? – выталкивают меня на сушу и сразу же, стоит только спине и плечам вмяться в прибрежный песок, наваливается страшная слабость. Тут тоже неплохо, ноги мягко омывает прибой, и можно отдохнуть…

***

Первое, что я услышал, придя в себя и даже не открыв глаз, был многоголосый гомон чаек, означающий близость моря – и уже только одна эта мысль слегка приподняла мне настроение. Потом пришел легкий запах чего-то горелого.

«А я, судя по всему, жив и на суше. Неужели киношные штампы о героях, потерявших сознание в море и живыми вынесенных на берег, все же не вранье?»

Открыв глаза, я увидел себя лежащим на металлической койке, поставленной у стенки из