которые легально смогут запустить анализатор содержимого электронной почты с целью заработать на клиентах как можно больше. Это и Сбербанк, который уже сейчас анализирует всю возможную информацию о клиенте, но теперь сможет открыто ее обрабатывать, хранить как угодно и теоретически передавать кому угодно.

Если говорить про применение этих данных для искусственного интеллекта, на мой взгляд, это не очень хорошая ситуация, что все эти ограничения отменяются. Как гражданин я не очень хотел бы, чтобы наш с вами разговор использовался какими-то аналитическими системами и где-то отображался в каких-то интерфейсах, в каких-то информационных системах, где другие люди могут посмотреть и принять решение, например, стоит ли мне выдавать кредит на основе истории разговоров с моими родными, — сказал в беседе с Царьградом генеральный директор технологической компании «Нейросети Ашманова» Станислав Ашманов.

Специалист считает, что саму идею снятия ряда ограничений ради нужд ИИ можно реализовать в обезличенном, а не персональном виде. И тем не менее в инициативе Минэкономики речь идет именно о персональных данных, привязанных к конкретному человеку.

Если бы было какое-то условие, что это все обрабатывается обезличенно, агрегированно, без анализа для конкретного индивида, а в целом для популяции, то тут еще можно было бы разговаривать. То есть если бы там были какие-то системы, которые в целом анализируют состояние граждан как единого целого. И без деления на конкретных отдельных персонажей, — пояснил он.

Забвение врачебной тайны Станислав Ашманов считает недопустимым. И правда, ведь речь идет о той информации, которая всегда находилась под особой защитой, всегда охранялась в особом порядке, а теперь пойдет «гулять» по компаниям. Ашманов не сомневается, что выгодно это прежде всего им.

«Мне кажется, все это замкнет на себя ряд крупных компаний типа «Яндекса», «Мэйл. ру», Сбербанка, которые будут это в больших масштабах анализировать, потому что у них самая большая пользовательская база. А у маленьких сервисов пользователей не очень много. Поэтому я думаю, что большие компании будут этим заниматься», — подтвердил он.

Наконец, определенные выгоды, конечно, получают и власти. Например, опыт самоизоляции из-за коронавируса говорит о масштабном нарушении прав граждан. Ведь собирались именно персональные данные, а не обезличенные. При этом мэр Москвы Сергей Собянин признавал, что использование таких данных — это нарушение прав человека.

Использование данных социального мониторинга и пропусков возможно только в чрезвычайных ситуациях. В нормальной жизни это может расцениваться и, по сути, является нарушением прав граждан, — говорил Собянин в интервью ТАСС 4 июня.

Но мы знаем о существовании более чем 200 тыс. «камер Собянина» на улицах Москвы. Мы знаем, что по крайней мере 100 тыс. из них оснащены технологией распознавания лиц. Что это, как не сбор персональных данных при помощи ИИ и без спроса у человека? Теперь это надо легализовать.

«Это нужно, чтобы, во-первых, обосновать, почему уже идущая слежка через камеры законна, потому что, понятное дело, уже годами идут эти наблюдения. Теперь это законно, с 1 июля. А во-вторых, чтобы крупняки типа Сбербанка могли из всей своей пользовательской информации извлекать еще больше полезной информации, чтобы зарабатывать на этом за счет рекламной выручки, за счет аналитических срезов», — сказал Станислав Ашманов.

Без свободы выбора

В заключение приведу мнение, которое, как мне кажется, наиболее точно характеризует ситуацию и вообще саму идею «накормить» искусственный интеллект нашими персональными Big Data. При этом ведь все мы понимаем, что нужно идти в ногу со временем и цифровизация как упрощение многих процессов необходима.

Меня часто спрашивают, как нам избежать «цифрового концлагеря», в который нас настойчиво загоняют. Первое — это свобода воли. Главное, что должен обеспечить нам законодатель, наше государство, — свободу воли. Мы должны иметь право отказаться или согласиться на какие-то цифровые нововведения, — прокомментировал инициативы властей учредитель Царьграда Константин Малофеев.

«Второе. Цифровая трансформация должна происходить только на базе нашего собственного отечественного оборудования, наших собственных программ, всего, что контролируется здесь, что подчинено нашей безопасности, нашим государственным целям, нашей общественной нравственности», — уверен он.

Константин Малофеев считает, что мы должны иметь право отказаться или согласиться на какие-то цифровые нововведения.

Третье, по его словам, — это свободное и широкое общественное обсуждение цифровой трансформации на всех уровнях, которого не было, например, когда за два дня сразу в трех чтениях был принят закон о Едином цифровом регистре.

Мы видим теперь, как Минэкономики, по сути, игнорирует эти важные три посыла. Более того, вместо свободы выбора предлагается отнять ее полностью — вас не спросят о сборе данных, и вы не сможете отозвать свое разрешение, если давали его ранее. Общественного обсуждения законопроекта пока нет (сейчас идет стадия независимой антикоррупционной экспертизы). Наконец, у нас до сих пор нет гарантий, что обработка данных граждан будет идти только на отечественном оборудовании. Ведь мы знаем, например, что Сбербанк использует технологии американских компаний IBM и Microsoft для защиты и облачного хранения.

Все это дает основания предполагать, что законодательный отказ от тайны переписки, переговоров, медицинской тайны и согласия граждан будет серьезным успехом лоббистов крупных компаний и сторонников оголтелой цифровизации в духе собянинского «Умного города — 2030». Главная проблема, как всегда, одна. Нас об этом не спрашивают.