вином лишь затем, чтобы опьянить и выведать, как изготовить такие волшебные вещи, как те, что я дал Властителю небес и остальным, но моя рука из слоновой кости защитила меня, сломав чашу, и твой план не удался.

Он поднял Ловкача за горло и отнёс в покои Властелина камня. Горбун всё ещё опасался властителя тёмной земли, но знал, что всё должно завершиться – так или иначе. Властелин камня Керниос не доверял никому, и потому он не стал пить зелья, которое мать Горбуна подала ему. И теперь стоял, приготовясь, в своём наводящем ужас сером доспехе, со своим ужасным копьём, Звездой земли, в руке – в величии своей мощи, в собственном дворце.

Однако было у него и другое оружие, и когда Горбун, прошедший к замку дорогами Пустоты, появился перед ним из ниоткуда, Каменный король выставил это оружие перед собою.

– Вот твоя мать, – изрёк он, – которую ввёл я в свой дом и которая отплатила мне чёрным предательством! И если ты не сдашься мне, связав себя теми же заклятьями Пустоты, которыми ты погубил моих братьев, – Керниос крепко схватил женщину и направил конец копья на её горло, – она умрёт здесь, на твоих глазах!

Горбун не двинулся с места.

– Я был более милосерден к твоим братьям, чем они к моему роду: они не мертвы, а лишь спят в царстве пустоты и холода, как скоро предстоит уснуть и тебе.

Властелин камня расхохотался – как говорят, смех его был подобен ветру среди могил:

– Вечный сон в пустоте? И чем это лучше смерти? Что ж, пусть ты и полагаешь это милостью, тебе я даже такой не окажу! Либо ты убьёшь себя сам, либо твоя мать истечёт кровью – а после я всё равно убью тебя.

Горбун дёрнул вверх Ловкача, всё ещё задыхающегося в цепкой хватке его бронзовой руки:

– А как насчёт твоего сына?

Голос Властелина камня прозвучал недобрым гулом землетрясения:

– У меня было много сыновей. И если я выживу, будет ещё больше. А если нет – что мне до того, кто останется жить после меня? Делай с ним, что хочешь.

Горбун отбросил Ловкача в сторону, и долгое время они с Керниосом стояли, вперившись друг в друга, как два волка над добычей – ни один не желал нападать первым. И тогда мать Горбуна подняла дрожащие руки к острию копья и полоснула себя по горлу – и обливаясь кровью упала наземь.

Властелин камня не промедлил и мига: пока Купилас, застыв, в замешательстве глядел на мать, испускающую дух на полу, господин чёрной земли метнул своё страшное копьё – всё ещё в тёплой крови матери – в сердце её сына. Горбун попытался заставить копьё повиноваться себе, но не смог совладать с ним – Керниос наложил на оружие собственные заклятия. Только и успел он, что отступить в Пустоту. Копьё пролетело мимо и ударило в стену с такой силой, что обрушилось полдворца, а земля окрест вздрогнула и заходила ходуном. Когда Горбун вновь выступил из Пустоты, Керниос напал на него. Долго боролись они, и замок вокруг них разрушился – и сила их была столь велика, а вражда так сильна, что и самая каменная основа под замком была вся разбита и расколота, и пики гор, крепостью возвышавшиеся над домом Властелина камня, упав, обратились в пыль, и земля просела, и воды океана устремились во впадину, так что в конце концов противники оказались на островке посреди вод.

И наконец им удалось схватить друг друга за горло. Каменный король был сильнее, и Купилас только и мог, что вступить на пути тьмы, но Керниос не отпускал – и был втянут следом. Пока они падали сквозь пустоту, Властелин камня всё перегибал спину Горбуна – так, что она уже чуть не ломалась; он не мог ни вздохнуть, ни даже думать – а Властелин камня меж тем выжимал из него жизнь.

– Давай, загляни мне в глаза, – приказал он. – И ты увидишь тьму величественнее, чем любая Пустота может создать или даже вообразить!

Горбун почти поддался на эту уловку – если бы он хоть разок заглянул в глаза Владыке темнейших глубин, то силы покинули бы его и он был бы убит – но вместо этого он отвернул голову и впился зубами в руку Керниоса. От боли тот ослабил хватку, и Купилас умудрился стряхнуть его – и Властелин камня упал в туманную холодную тьму.

Некоторое время Горбун бродил по самым дальним пределам Ничто, потрясённый и сбитый с толку, но в конце концов нашёл дорогу обратно к дому Керниоса, где осталось лежать тело его матери. Он стоял над ней, коленопреклонённый, и обнаружил вдруг, что не может плакать. Вместо этого он дотронулся до места, куда она поцеловала его, а затем наклонился и коснулся губами её холодной щеки.

– Я погубил тех, кто погубил тебя, – произнёс он, обращаясь к её застывшему телу.

Внезапно его пронзила жуткая боль – громадное копьё Керниоса прошило грудь Купиласа насквозь. Шатаясь, он поднялся на ноги. Из теней, в которых до того прятался, выступил Ловкач-Зосим – злодей смеялся и пританцовывал.

– А я погубил тебя! – воскликнул он. – Всем великим, кроме меня, пришёл конец, и я один остался править всем миром с его семижды семью горами и семижды семью морями!

Своею бронзовой рукою и рукою слоновой кости Горбун ухватился за Звезду земли, пронзившую его, – и удивительное оружие вспыхнуло пламенем и обратилось в золу.

– Я не побеждён! – процедил он, превозмогая боль от жуткой раны. – Нет. Ещё нет…

Только тогда, когда пауза уже затянулась настолько, что Баррик обнаружил, что начинает клевать носом, он в конце концов поднял голову.

– Эй, птица! Скарн? Что там было дальше? – его глаза расширились. – Эй, где ты?

Пара мгновений – и почти совершенно чёрная тень, хлопая крыльями, спустилась с вечно серого неба, сжимая в клюве что-то мерзкое и извивающееся.

– Ам, – сказала она, хотя большая часть ножек существа всё ещё свисала по бокам клюва, пиная воздух в бессильном сопротивлении. – Чудесно. Мы зкончим расскз позже. Обнаружили целое гнездо вот этих, мы нашли. На вкус – словно дохлая мышь пржде, чем она слишком раздуется и лопнет. Принести и тебе штучку – другую?

– О, боги, – простонал Баррик, брезгливо отворачиваясь. – Где бы вы ни были – живые, мёртвые или спящие – пожалуйста, дайте мне силу!

Ворон фыркнул, словно услышал глупость.

– Молить о силе недостаточно. Нам, чтобы оставаться сильными, надо есть.

Часть первая. Вуаль

Глава 1 Фальшивая корона

«Насколько я смог выяснить, нет ни единой местности на двух континентах или островах в море, где не существовало бы преданий о волшебном народе. Но жили ли они сами когда-то во всех тех местах, или же память о них принесена была людьми, когда они там поселились, того никто сказать не может».

из «Трактата о волшебном народе Эйона и Ксанда»