========== Часть 1 ==========

– Поаплодируем Зейну!

Голос Лиама звенит в ушах, а на губах Гарри играет усмешка, когда тот чуть наклоняется вперед, чтобы взглянуть мимо Найла на Зейна. Слишком далеко, чтобы кто-то, кто не находится на сцене, заметил что-то, но Гарри же здесь. На щеках Зейна расцветает яркий румянец, а его взгляд хоть и гордый, но все равно немного неуверенный и смущенный.

А потом Гарри оборачивается к Лиаму, который улыбается так широко и беззастенчиво, как только он и умеет и только для Зейна. Их взгляды пересекаются на мгновение, а затем еще на одно, пока Луи наглым образом не влезает между ними, пытаясь привлечь к себе внимание Лиама.

Есть что-то такое невинное и особенное между ними в этот момент, что, как догадывается Гарри, ему никогда не удастся понять полностью. Потому что это не то, чем обычно делятся с кем-то или пускаются в долгие объяснения. Это то, что происходит только между ними двумя. И это было бы действительно очаровательно, нет, ну, правда, было бы, не происходи это каждый чертов вечер на сцене.

Но ничего не меняется, и Гарри уже начинает все это слегка подбешивать, если честно. Не потому, что он думает, что творящееся между ними отвратительно, и не потому, что они вообще это чувствуют (искры между этими двумя не заметить слишком сложно, даже проведя в их обществе каких-то пару минут), а потому, что они сами, кажется, совершенно не обращают на это никакого внимания.

Идиотизм какой-то.

Ведь когда они за сценой, потный Лиам умудряется обернуть руку вокруг плеч Зейна, привлекая его к себе, на что Гарри остается только закатить глаза и протиснуться мимо них дальше по коридору. Если раньше это и было терпимо – их недоотношения, – то сейчас уже никто вокруг больше не может выдерживать сексуального напряжения. Что-то обязательно должно уже случиться, измениться, потому что давит уже не только на них, но и на людей вокруг.

***

– Не дразни меня, – слышит Луи вялое возмущение Лиама и с нездоровым интересом поворачивается в его сторону, уже представляя, что именно он там может увидеть.

Тьфу!

– Вы двое, можете перестать валять дурака хотя бы на пять гребаных секунд? – ворчит Томлинсон.

Они за кулисами одного из вечерних ток-шоу, и Луи понятия не имеет на каком именно. Он перестал обращать внимание на подобные детали еще несколько лет назад. Да и разве это имеет значение? Им зададут пару вопросов, на которые они попытаются ответить, по большей части только запутывая всех еще больше, а потом просто уйдут отсюда, чтобы, скорей всего, никогда уже сюда не вернуться.

Но выводит его из себя не предстоящее интервью. Конечно же, нет. Интервью – это всего лишь часть их работы, которая иногда даже приносит удовольствие. На нервы ему сейчас действует парочка, сидящая на диване в обнимку и хихикающая как долбанные школьники.

Их отношения похожи на чертову болезнь. И это либо удивительно, либо пугающе. Он пока еще не определился, наблюдая за Лиамом – взрослым, брутальным, мужественным, – перекатывающимся через голову для того, чтобы вызвать у Зейна улыбку. (Именно в этот момент он склоняется в сторону сумасшествия).

Конечно, ни один из них не отвечает ему. На самом деле, кажется, они даже не слышат заданного им вопроса. Зейн слишком занят, пытаясь отобрать у Лиама упаковку шоколадных крендельков. Лиам слишком занят, стараясь этого не допустить, одновременно с этим умудряясь практически полностью вжиматься в его тело. (Так бесполезно, Лиам).

– Дай мне одну, – требует Зейн, делая голос властным, а выражение лица обманчиво серьезным, что и сомнения не возникает в том, что он притворяется.

– Что я получу взамен? – спрашивает Лиам, пока брови Луи в удивлении ползут вверх. Правда, Лиам? Они хотя бы знают, что флиртуют сейчас, или эти двое просто настоящие идиоты?

Зейн улучает момент, щипая Лиама за бок, от чего пакетик чуть не валится из его рук, а сам Пейн корчится на диване, смеясь так сильно, что, кажется, это даже больно. Зейн не прекращает свою атаку, хотя Луи отчетливо видит застилающие глаза Лиама слезы.

– Я перестану тебя щекотать, – предлагает Зейн.

– Зейн, – Лиам вскрикивает, но продолжает смеяться и удерживать крендельки подальше от него. Каким-то образом ему удается извернуться и сгрести рубашку Зейна в кулак, дергая его на себя до тех пор, пока они оба не валятся на пол, подминая упаковку сладостей под собой. Зейн оказывается распластанным на всклокоченном Лиаме.

Они замирают в этой позе на мгновение, с трудом переводя сбившееся дыхание. Лиам до невозможности широко распахивает глаза, а Зейн кусает губы. Луи раздраженно подрывается с места, пиная стул, чтобы привлечь к себе их внимание.

– Вы двое – ужасны! – бросает он, перед тем как покинуть комнату и выйти на свежий воздух, который не будет угрожать задушить его сексуальным напряжением.

***

О, черт! О, черт! Только не снова. Только не это.

Найл пытается мигом свалить из комнаты, но оказывается недостаточно быстрым. Подняв взгляд вверх, он успевает заметить Зейна и Лиама, развалившихся на кровати Малика, а ведь это их с Найлом комната. И уже, наверное, пора было бы этим двоим делить комнату вместе, потому что в любом случае все всегда заканчивается именно так.

Между этими двумя придурками стоит миска с попкорном, а по ТВ идет какой-то фильм, звук в котором приглушен.

– Хочешь посмотреть с нами? – предлагает Лиам. – Мы только начали.

Зейн сужает глаза, но сохраняет на лице подобие теплой улыбки. Что-то в его взгляде просто кричит Найлу «нет, вали», и было бы тупо даже рассматривать вариант о согласии. Да и он не особо горел желанием быть рядом с ними третьим колесом. Только не снова.

– Неа, не стоит, – все же выдавливает из себя Найл. – Но спасибо.

– Ты уверен? – уточняет Лиам. – Мы не…

– Он же сказал, что не хочет! – резко обрывает его Зейн, спустя секунду добавляя гораздо мягче: – Не передашь мне немного попкорна, детка?

Лиам закусывает губу и кивает, запуская руку в миску. Зейн приоткрывает рот, и Найл морщится, когда видит, как Лиам бережно кладет одну попкоринку тому на язык. Ему также приходится наблюдать за тем, как Зейн губами обхватывает пальцы Лиама, тяжелое дыхание которого слышно даже с другого конца комнаты.

И это все, что он в принципе может выдержать. Он действительно