========== Пролог. ==========

Этот конкретный день не предвещал ничего плохого ровно до того момента, пока над Колдотворцем не прогремел голос директора сего заведения — Котофея Буяновича Учёного. В общем-то в этом не было чего-то необычного и эти слова в разной интерпретации хоть раз в неделю звучали от кого-нибудь из учителей, но сегодня видимо был особый случай.

— Романовы! — прозвучало над головами уже приехавших с летних каникул учеников в обедне. — Живо в мой кабинет!

Сам директор видимо как раз находился в своём кабинете и с нетерпением ждал прихода семейства, которое решило свести половину учителей и его самого в могилу.

Из-за одного из столов поднялась стройная девушка со светло-русыми волосами, заплетёнными в тугую косу и плавно переходящими к концам в насыщенно апельсиновый цвет. Её глаза больше походили на расплавленный янтарь, а в походке присутствовала какая-то нечеловеческая грация. Брови сведены, губы поджаты, глаза что-то выискивают.

Первыми под их обстрел попали две белокурые блондинки различающиеся только двумя разноцветными прядями в светлых шевелюрах. Стоило им поймать взгляд желтоглазой, как на их лицах тут же расцвела сама невинность, ручки по-кукольному сложились на коленях, расправляя подолы сарафанов, а ресницы захлопали. Весь их вид кричал о том, что они тут не причём, хотя верилось в это с трудом.

Следующим девушка с янтарными глазами нашла высокого голубоглазого парня с тёмно-русыми волосами, вид которого говорил о том, что он лучший во всём. Поймав взгляд девушки, парень молча встал, что поспешили сделать и близняшки, и проследовал за девушкой, которая уже направилась к другому парню. К шествию присоединились маленький мальчик с белокурой головкой и девочка чуть постарше с двумя длинными светло-русыми косами, в которые были вплетены синие ленты.

Тем временем желтоглазая девушка подошла к соседнему столу и без каких-либо объяснений забрала книгу из рук у парня с копной непослушных русых волос. Тот протестующе вскрикнул, потянулся за своим сокровищем, которое у него так безбожно забрали, и только потом перевёл взгляд на девушку, которая молча указала взглядом куда-то в потолок. С видом вселенской скорби парень поднялся и присоединился к группе, столпившейся за спиной желтоглазой.

Последним пунктом у этой девушки была ровесница голубоглазого, которая с самым увлечённым видом ковырялась в каких-то железках. Её тёмно-русые волосы с еле заметными фиолетовыми вкраплениями были собраны на голове в какую-то непонятную фигу, в которую были воткнуты карандаш, крестовая отвёртка и ещё какая-то железяка, не внушающая доверия. На правом глазу был ювелирный монокль, а в руках гаечный ключ. Так же примечательным в ней было то, что в отличии от других представительниц прекрасного пола, она не носила сарафана, а была одета в практичные штаны и косоворотку. Именно такую форму здесь носили парни.

Желтоглазая почти за шкирку вытащила девушку из-за стола и забрала её гаечный ключ, чем крайне расстроила сие чудо природы.

— Изымается до выяснения обстоятельств, — проговорила девушка с янтарными глазами. Спорить с ней никто не стал и вся процессия направилась в сторону кабинета директора.

Остальные ученики, наблюдавшие за этим моционом, повторяющимся из раза в раз, уже делали ставки кто из них и что натворил.

***

Кабинет Кота Учёного, как называли его за глаза не только ученики, но преподаватели, представлял собой просторное помещение с огромным витражным окном прямо за спиной у директора. По среди кабинета стоял внушительный стол Котофея Буяновича, заваленный какими-то свитками, берестяными летописями и книгами. Ещё большее количество этих летописей, свитков и книг было разложено в стеллажи, которые почти полностью занимали три из четырёх стен помещения. Остальное пространство занимали дверной проём и повешенное на стену большое расписное круглое блюдо с наливным яблочком посредине, на которое каждый раз с большим интересом косилась Мария Романова, чем нервировал директора.

Сейчас же вся ныне обучающаяся чета Романовых предстала перед грозные очи Кота и как обычно почти полностью игнорировала присутствие директора. Только Софья добросовестно внимала словам мужчины, который в очередной раз устроил разнос за шалости сестёр-близнецов Акулины и Беляны, стараясь незаметно показывать за своей спиной кулак этим самым девушкам.

Мария всё своё внимание отдавала артефакту на стене, но оно и понятно — это остался единственный артефакт в школе, в котором ещё не покопались шаловливые ручки сего чуда природы. Эта неугомонная артефакторша-зельеварша со склонностью к алхимии и пристрастием к механике сумела даже в распределительном алтаре поковыряться!

Руслан Романов тихой сапой уже переместился к ближайшей полке с книгами и увлечённо вчитывался в одну из них. Это первый ученик в практике Учёного, которого нужно было заставлять не учиться! Если бы не бдительная библиотекарь, то он бы наверное и поселился в хранилище знаний.

Акулина и Беляна вообще не слушали директора. Для них более интересным занятием была какое-то заговорщическое перемигивание, из чего Котофей Буянович сделал неутешительный вывод — опять что-то замышляют. С самого начала сладу с этой парочкой не было! В наказание их даже пришлось на второй год оставить. Вот правда непонятно для кого это было наказание — для самих девушек или для учителей, которые от их выходок в прямом смысле были готовы лезть на стены. Но всё же и один положительный момент в них имелся — превосходные знания в трансфигурации.

Святослав же — третий по старшинству сын в семье князей Романовых — старательно делал вид, что слушает, хотя сам наверняка думает о другом. В этом Кот был уверен. Лучший среди своего курса, староста факультета, настоящий богатырь и блестящий боевой маг, он уже сейчас примерял открывающиеся ему перспективы.

Ну, а двое младших Глеб и Елена просто стояли в стороне. К великому облегчению директора они не приносили особых проблем, как делали их сёстры, и вообще были под чутким присмотром Софьи, которая в этом тарараме была за главную, хотя те же близняшки или Мария были старше.

Наконец Учёный решил, что хватит с них его пустых разглагольствований и пора переходить к делу. Несмотря на поведение отдельно взятых членов этого рода, исключить их он не мог по одной причине — кто в здравом уме откажется от столь