халата. — Я, наверное, просто дура, но буду желать, чтобы у тебя получилось с девочкой-пилотом. И буду ей завидовать. Это даже замечательно, что ты о ней рассказал. Жаль, что с ней так поступают, — речь Эстелы становилась то быстрой, веселой, то медленной, задумчивой. — К тому же еще ведь ничего не решено?

— Еще нет, — вздохнул Джокт. — И я даже не знаю, решится ли когда-нибудь вообще.

— Ладно, Джокт, брось. Умей наслаждаться минутами радости. Все решится. Ты — пилот, и она — пилот. Люди должны быть вместе. Вы ведь вместе, Джокт? Служите в одной Крепости? Вот видишь! А я через месяц отправляюсь в какую-то жутко секретную лабораторию, и ты меня не увидишь до самого окончания войны. Не нужно ничего говорить! — Эстела прикрыла его губы ладонью. — Я сама так решила. Потому что в этом мой единственный шанс…

— Какой шанс? О чем ты, Эстела? — все же сумел обмануть ее мягкую руку Джокт.

— Ты ничего не видел на Земле. Туристические и прочие маршруты проложены так, чтобы ничего не видеть. Ты не знаешь, Джокт, как живут люди нижних мегаполисов. Как по ночам гробятся у конвейеров миллионы молодых людей, не знающих, что такое солнечный свет…

— Как это — не знающих?

— Очень просто. Днем они отсыпаются, потому что днем на красивеньких, чистых улицах не должно быть никого с перекошенными от усталости лицами. Ты многого не знаешь, Джокт… В клубах теперь все меньше и меньше молодежи, — штурмовой пехоте нужны солдаты, а звездолетам — экипажи. Редко кому удается попасть в караван рудодобытчиков. Да и там уже — не как прежде…

— Но ведь — война! — возразил он. — Кто-то гибнет, кто-то должен занять их места…

Он хотел добавить «а кто-то должен ждать», но Эстела подхватила его под руку и повела к дверям.

— Пойдем на крышу, я знаю, как туда попасть! Оттуда можно увидеть звезды! Знаешь, сейчас это не трудно, иллюминации все меньше и меньше. Пойдем, я покажу тебе, что такое звезды, увиденные с Земли. Они маленькие. Далекие. И такие равнодушные ко всему…

Так и случилось. На крыше гулял ветер, и Эстела прижалась к Джокту, чтобы не замерзнуть. Звезды были действительно маленькие, тусклые и далекие. Равнодушные ко всему. А где-то среди них, возможно даже среди небольшой этой россыпи, пыталась пробиться сквозь светящуюся ауру мегаполиса особенная звезда. Красная, с ржавым отливом, с вращающейся вокруг нее желтой планетой. И там, на желтой…

Джокт почувствовал, как его душат слезы. Индап остался валяться рядом с кроватью. Это ведь просто самоубийство — заниматься любовью, не снимая индапа. Потому что эмоции — враги пилота истребителя.

Неожиданно ему стало мало этой россыпи. Все-таки огни города оказались сильней. Сколько она сказала — месяц? А потом — закрытая лаборатория-завод, без звезд, без солнечного света, без возможности встретиться…

— Уйдем отсюда, Эстела! Мне этого мало! Здесь не звезды, а только тени! Идем, пока у нас еще есть время!

Он вызвал скутер. Даже минимум личных привилегий позволял многое. Например, пересекать на городской «Ламе» границы любого мегаполиса, целых четыре дня путешествовать где захочется.

— Идем. Эстела, я покажу тебе другие звезды. Пусть даже с Земли, но там окажется много, много звезд! Мы будем лететь за ночью, будем любоваться ими! Не только мы одни… Когда-нибудь война закончится, я уверен, люди перестанут бояться звезд, научатся находить общий язык со всеми, кто есть еще кроме нас. Даже с Бессмертными. Не скоро, но научатся. Я знаю, потому что я разговаривал с Бессмертными!

— А ты расскажешь мне, кто такой Настоящий Враг?

— Нет, Эстела, я не хочу о врагах… Лучше — о друзьях, которые далеко, которые — я знаю! я чувствую это! — живы, и ждут моего возвращения. Они еще ждут…

Бесшумная «Лама» скользнула к подъезду, и они отправились вслед за ночью.

г. Кишинев, март — июль 2006.