головного мозга, так что ей нужен покой и тишина, и чаще, Анатолий Сергеевич, давай пить ей воды. Она сейчас спит, я напишу список лекарств, которые ей необходимо купить. А что это за девочка, помнится мне – твоя дочь уже взрослая. Или у тебя есть какие-то скелеты в шкафу?

– Миша, да нет у меня скелетов-секретов. Ты Нинель помнишь? Которая живет на соседней улице, пьет и мужиков домой водит? Так эта ее дочка. Я Машутке всегда помогаю. То конфетами угощу, то чаепитие с ней устраиваем перед телевизором. По всей видимости, мать ее избила, а ей бежать некуда, так она ко мне…

– Добрая душа у тебя Толя!

– Какая есть, – ответил хозяин дома.

– Если что – звони.

– Спасибо, Мишаня, извини за беспокойство.

– Да не за что, я рад был с тобой повидаться, – Анатолий обменялся с Михаилом крепким рукопожатием, и друзья попрощались.

Наступила глубокая зимняя ночь. Ветер стих. Стало так пустынно и бездонно. В незатейливых домишках погасли огни тусклых лампочек. Город поглотила дремучая мгла. Только лучистый снег придавал светлые тона унылой, бездушной темноте. Толя никак не мог заснуть. Он крутился на топчане, который стоял возле печки. Переворачиваясь с боку на бок, он все думал о Маше: «Жалко девочку. Разве она такое заслужила? Мать выгнала родную дочь на лютый мороз, как бездомного щенка! Даже самый плохой хозяин свою собаку на такой мороз не выкинет. К сожалению, родителей не выбирают. Ведь когда мать дает жизнь ребенку – это лишь начало пути. Возлагается большая ответственность, что вырастить и воспитать человека. Ответственность на всю жизнь. Даже когда дети вырастают, в душе они все также нуждаются в материнской ласке, заботе и любви». – Под утро старичок погрузился в дремоту.

Зимним ранним утром деда Толю разбудил грохот посуды. Он открыл свои серые глаза и увидел Машу. В большом тазике, став на табуретку, она мыла посуду.

– Деточка! Ты, что делаешь? А ну-ка брось эти кастрюли и бегом в кровать!

– Дедушка Толя, я хотела, чтобы чисто было, – отвечала бледная, изможденная девочка, но неодобрительный взгляд деда Толи заставил ее послушно пойти лечь в кровать. Она ни капельки не обиделась на дедушку Толика, так как в кроватке было куда приятнее, чем мыть посуду.

Анатолий Сергеевич – пожилой мужчина семидесяти лет, невысокого роста, седоволосый, с маленькими морщинками на лице, подошел к Маше и добродушно спросил:

– Как ты себя чувствуешь, деточка?

Закутанная в одеяло девочка отвечала нежным, но хрипловатым детским голоском:

– Спасибо, все хорошо. Голова только болит, и шишка у меня большая.

– Завтракать будем?

– Ура-а!

– Бедненькая, так ты голодна! Сейчас-сейчас я что-нибудь сварганю.

2

Дни пролетели незаметно. Маша пошла на поправку, ее самочувствие постепенно улучшалось.

Зима оказалась суровой и снежной. Белые махровые сугробы переливались серебристо-лиловым цветом в лучах солнца. Приближался Новый год. Горожане, суетясь, спешили домой, закупая величавые мохнатые ели. Разбирая подарки для своих родных, они вкушали приближения долгожданных праздников: Нового года и Рождества.

Анатолий вместе с Машей также готовился к этим праздникам. Он привязался к ней. Ее звонкий детский голосок, удивительный смех, словно неугомонный колокольчик, пробуждали в нем стремление жить.

Они жили, душа в душу. Анатолий относился к Маше, как родной дедушка. И вот Маша спросила как-то у него:

– Дедушка Толя, а где твои дети?

– Моя дочь вышла замуж и уехала, даже не оставив адреса. После этого мы с ней не общаемся.

– А почему?

– Вот такие мы, взрослые, глупые. Не ценим то, что нам дорого…

– Тебе грустно, дедушка? Не грусти, пожалуйста, – жалобно успокаивала она.

Дед растаял в искренней улыбке.

За короткое время Маша совсем забыла о своей прошлой жизни. О пьющей матери и ее бесконечных сожителях.

3

– Ты представляешь, ушла из дома! Я ее кормила, поила, одевала, а она, тварь неблагодарная, бросила родную мать! – жаловалась Нина своему ухажеру.

– Нинель, да зачем, она тебе нужна?

– Нужна! Вот кто бы сейчас печку растопил, сидим в холодной хате, как два эскимоса. А за бутылкой сбегать? Ты что ли побежишь?

Сожитель Нины молчал, только кивал головой и во всем соглашался.

– Вот где сейчас она?! – нервно рассуждала Нина.

– Две недели назад я ее видел с дедом Толей в магазине. Кажется, они конфеты покупали, – произнес собутыльник Нины.

– Так вот где сейчас эта оборванка пригрелась! Змея ползучая, а о матери она подумала?!

Нинель приплелась к Анатолию Сергеевичу, выбивая ногой калитку, начала звать хозяина:

– Толик, открывай!

Жуля разрывалась от лая. Анатолий открыл дверь и с порога крикнул:

– Чего тебе?

– Я за Машкой пришла. Я знаю, что она здесь.

– Нет здесь никого, – ответил злостно дед.

– Я сейчас твою халупу подпалю, и будет гореть она ярким пламенем!

Анатолий осознавал, что Нина – родная мать Маши как по закону, так и биологически. А потом попробуй этому закону докажи, что девочке лучше с соседом жить, нежели с родной матерью.

Дед накинул тулуп и направился к калитке, шоркая валенками по заснеженной тропке.

– Ты думаешь, я тебя боюсь? Уходи отсюда, пока лопатой не огрел, – сказал Толик Нине.

Женщина достала пустую бутылку из кармана и, угрожая ею, произнесла:

– Сейчас у тебя стекла в доме все вылетят! Отдай мне Машку!

Перед Анатолием Сергеевичем стояла испитая коренастая бабенка, на вид лет сорока пяти, хотя в действительности ей было всего лишь тридцать. Опухшее лицо ее напоминало безобразную морду китайской хохлатой собаки. «И это женщина? – размышлял про себя Толик. – Нет, это даже не человек…»

– Нина, давай поговорим спокойно.

– Не о чем мне с тобой разговаривать, я сейчас заберу Машку и пойду своей дорогой.

У Толика екнуло сердце:

– Мы же прекрасно понимаем, что Маше лучше жить со мной.

Разгневанная Нинель бросила бутылку через забор и, к счастью, не докинула ее до окна. Тогда схватила она деда за тулуп своими толстыми руками и стала его мутузить, как набитый опилками мешок.

– Это ты так решил?! Я ее родная мать, я ее родила! А ты развратник старый! – возмущалась Нина.

Ее бордово-красное лицо нахмурилось, но потом сразу же оживилось. Нинель отпустила деда. Его сердце учащенно заколотилось и стало выпрыгивать из груди, словно хотело вырваться на волю.

– Пятнадцать тысяч рублей, давай за Машку, – пробурчала Нинель.

Анатолий работал сторожем на складе. Так как раньше он жил один, ему хватало денег. Пенсия откладывалась, а на копеечную зарплату старался прожить. Немного успокоившись, Толя сказал Нинель:

– Хорошо, я согласен.

– Пять тысяч сейчас, в виде задатка.

– У меня