наивности, характеризует новых, распрямленных социализмом героев Имре Шаркади.

О глубоком постижении писателем социально-психологических конфликтов, вызванных революционной перестройкой венгерского села, свидетельствует — наряду с драмой «Сентябрь» (1955) — его повесть «Зверь с хутора», написанная в 1953 году, после того как Шаркади, чтобы получше присмотреться к жизни, провел несколько месяцев в провинции, учительствуя в средней школе. С тех пор в творчестве Шаркади появляется занимающий его и впоследствии социальный тип, характерный для переходной формации: герой «Зверя с хутора» Шандор Ульвецкий — человек, наделенный незаурядными способностями, но в силу неизлечимого индивидуализма неспособный найти свое место в новом, ориентирующемся на законы коллективизма обществе.

Поистине недюжинные силы заложены в этом крепком хозяине-середняке. Любовь к земле и практическая сметка сочетаются в характере Ульвецкого с безудержной удалью и неодолимой страстью властвовать над окружающими. Не меняя своих волчьих повадок, пытается он устроиться и в новой жизни. Когда на селе наступает пора коллективизации, вступает в кооператив и Ульвецкий, но не из симпатий к совместному труду, а потому что понимает: глупо пытаться остановить поезд, встав на рельсы, лучше уж сесть в него и взять в свои руки управление. И управление действительно вскоре оказывается в руках этого человека, которого из уважения к его трудолюбию и хозяйскому опыту крестьяне избирают председателем кооператива. Власть, как представляется Ульвецкому, вновь оказавшемуся на гребне жизни, открывает перед ним необозримые возможности, гораздо более широкие, чем в прежнем мире. Однако, неспособный использовать ее иначе как в своих эгоистических интересах, «хищник» Ульвецкий приходит в неизбежное столкновение с миром Яноша Гала и других подобных ему неутомимых тружеников, бескорыстно отдающих все силы и энергию делам коллектива. Страшное преступление, совершаемое Ульвецким против своего заместителя Гала, писатель мотивирует не ревностью к Жуже Моноки, а сознанием бессилия сохранить свою власть над людьми, которые со спокойной уверенностью перестраивают жизнь на началах разума и справедливости.

В «Звере с хутора» Имре Шаркади, пожалуй, одним из первых в венгерской прозе создал полнокровный, «увиденный изнутри», потому и убедительный, образ негативного героя, и в этом — немаловажное достоинство повести.

Итоговым и поворотным в творчестве Имре Шаркади явился 1955 год. Написанные к этому времени повести и рассказы из жизни села отмечены высшей литературной наградой — премией Кошута. Вышел на экраны фильм «Карусель», создана драма «Сентябрь», повествующая о крушении старых и трудном становлении новых форм собственности в деревне. И все же у писателя нет удовлетворенности сделанным. С беспокойным вниманием обращается он к новым темам, к проблемам города, интеллигенции. Усиливается критическое отношение к действительности, вызванное допущенными в политическом руководстве Венгрии ошибками и догматическими искажениями; тревожит и обострение антисоциалистических выпадов ревизионизма. В это время Шаркади неоднократно выступает против идейной сумятицы и негативистских тенденций в литературе. «Требование заключается не в том, чтобы изображать побольше недостатков, — обращается он к писателям, — а в том, чтобы литература была правдивей и достоверней».

Тревожные предчувствия и сознание опасности складывающейся в стране ситуации наложили отпечаток на повесть «В бурю» (1955). Сомнения и разочарованность звучат в словах ее героя Шандора Бота, молодого архитектора, юношеские мечты которого — строить большие и светлые дома-дворцы — оказались неосуществимыми. От мрачной реальности, вынуждающей его проектировать тесные, по нуждам времени, квартирки или перегородки для коммунальных муравейников, он находит прибежище у вод Балатона, в поисках романтических приключений и схваток со стихиями. Было бы неверным, однако, в этой повести, рассказывающей о рискованном похождении Шандора Бота, который во время шторма отправляется на своей яхте на выручку тонущим, — видеть лишь признаки разочарованности и внутренней борьбы писателя. «Есть в этой схватке со стихией и более общее, иносказательное значение, — справедливо отмечает венгерский критик. — Шандор Бот символизирует и человека несдающегося, борющегося — невзирая на бури! — за себя и спасение других» (Р.-Г. Хайду).

Произведения первой половины 50-х годов и публицистическая деятельность Имре Шаркади убедительно свидетельствуют, сколь серьезно воспринимал он возложенную на себя миссию социалистически ангажированного художника. Именно потому столь глубоко потрясли его события контрреволюции 1956 года, воспринятые им как национальная катастрофа. Годы потребовались писателю для преодоления овладевшей им творческой депрессии. Годы, проведенные в упорной работе, в восстановлении преемственных связей с творчеством предшествующих лет и напряженных поисках нового, более глубокого осознания конфликтов современности. В этот последний — самый сложный и, вместе с тем, самый результативный в конечном итоге — период творчества Шаркади имели место и возвращения к пройденному (например, в пьесе «Симеон Столпник» — переработке повести 1948 года); и борьба за сохранение лучших реалистических традиций венгерской литературы (в статьях о Жигмонде Морице). Почти одновременно выходят из-под пера писателя идиллические картины из деревенской жизни («На хуторе», «Всему своя цена») и психологически тонкий рассказ «Выигрыш» (1959), в котором автор выносит безжалостный приговор беспомощно влачащимся по жизни Лайошам Ковачам, не умеющим толком распорядиться даже выигранным случайно по лотерее миллионом.

Итогом последних лет творчества Шаркади-прозаика явились две крупные повести — «Записки доктора Шебека» (1960) и «Трусиха» (1961). В «Записках…» писатель снова, но теперь под иным, не социально-психологическим, как в «Звере с хутора», а морально-этическим углом зрения обращается к проблеме чужеродного в социалистическом обществе «антигероя» — человека, который, как пишет автор в предисловии к повести, «несмотря на все свои выдающиеся качества, по каким-либо причинам не приемлет социализма и рано или поздно терпит из-за этого крах».

«Записки доктора Шебека» задуманы Шаркади как своего рода современный аналог лермонтовского «Героя нашего времени». Талантливо и ярко раскрыты в этой новости характер и мироощущение героя — наделенного острым умом и внешней привлекательностью молодого врача, который в свои тридцать с небольшим