молод! — с болью в голосе воскликнул Абдулла.
Не трогай его! Возьми лучше меня!
Мы с ибн Фахадом и визирем остолбенели от такого поворота событий, но вампир тут же приблизился со стремительностью гадюки и одним мимолетным движением сбил писаря на землю.
— Ну вы и сумасшедшие, жалкие смертные! — прошипел вампир. — Вот он пальцем не пошевелил ради собственного спасения, ни разу не подал голос, пока вы рассказывали истории, а теперь бросается в пасть смерти вместо другого! Безумец! — Чудовище оставило Абдуллу тяжело дышать на земле и повернулось к молчащему Олененочку: — Идем. Я выиграл состязание, и ты мой приз. Я… извини… но иначе никак.
Юношу окутала тьма.
— Идем, думай о лучшем мире, куда направляешься… ты ведь в него веришь? Скоро ты… — Чудовище замолкло. — Почему ты так странно смотришь, дитя человеческое? — наконец озабоченно спросило оно. — Ты плачешь, но где же страх? В чем дело? Ты не боишься смерти?
— А вы действительно живете так долго? — странно растерянным тоном ответил Олененочек. — И всегда, всегда в одиночестве?
— Да, я же говорил. Зачем мне врать? Думаешь избавиться от меня этими странными вопросами?
— Неужто наш добрый Бог способен поступить настолько немилосердно? — Его слова были не громче вздохов.
Темная тень напряглась.
— Ты… горюешь… обо… мне? Обо мне?!
— Я чем-нибудь могу вам помочь? — спросил юноша. — Даже Аллах, наверное, разрыдался бы от жалости… такая несчастная судьба, один, вечно в темноте…
На мгновение ночной воздух словно задрожал. Затем с мучительным вздохом тварь отшвырнула юношу, и тот, споткнувшись, упал перед нами, прямо на стонущего Абдуллу.
— Вон! — проскрежетал вампир голосом, подобным грому и треску молний. — Чтобы в моих горах вашего духу не было! Пошли прочь!
Совершенно изумленные, мы поставили писаря и Олененочка на ноги и, спотыкаясь, побрели вниз по склону. Ветви хлестали нас по лицу и рукам, и мы боялись, что за спиной вот-вот раздастся шелест крыльев и наши шеи обдаст холодным дыханием.
— Эй, людишки, стройте свои дома хорошо! — донесся до нас голос, похожий на завывания яростного ветра. — Жизнь у меня долгая и… когда-нибудь я пожалею, что отпустил вас!