красоты, подтолкнул женщину, провел внутрь ослика и закрыл двери, отсекая завывание бури и шум дождя.

— Ты смерти моей хочешь! — завопил капризно. — Счас! Почему счас? Не мог дождаться погоды попристойнее? Ты где?

— Здесь! — из темноты отозвался мастер. — Фонарь возьми и иди сюда.

Бастиан сбросил на пол мокрый плащ и попытался с большего отжать рукава и волосы. Пошел, держа фонарь перед собой, на голос. Лерканка ядовито хмыкала сзади.

— М-мастер Торарин! Это что такое?!

Фонарь со скрипом закачался на кольце. Бастиан на всякий случай поставил его на пол.

— По-моему, все же «кто», — разорвала молчание Аликс. — У нашего друга сегодня острый приступ благотворительности, я так понимаю. Он даже не поленился слазить в море…

— Лучше бы он утонул. Я пошел.

— Стоять! — рыкнул мастер.

Лерканка от неожиданности ткнулась грудью Бастиану в спину.

— Что тебя напугало, красавчик? Побитых девок не видел?

— Вы спятили! Она ведьма!

— С чего ты взял?

— Зрю! Если вы, люди, слепы, как курицы на закате, то у меня с глазами все в порядке! Смотрите!

Мастеру показалось на миг, что вокруг раненой у него на руках разлилось сияние — местами яркое и чистое, а местами рваное.

— Займись делом, — выдохнул Квадрига устало.

— Каким делом? На ней же места живого нет! Поломанная, побитая, еще лихорадка начинается… Кто мог ее так, а? Не догадываетесь?! — почти визжал он. — И на кого кивнут, если что? Вы не понимаете, во что ввязались, во что впутываете меня. Если она умрет, меня будут пытать, а потом убьют.

— Так сделай все, чтобы не умерла! — ответил Квадрига резко и закашлялся. — А не то я убью тебя прямо сейчас, правда, без помпы и церемоний. Или лучше отказать в бессрочном кредите?

— Я отверженный! Меня не допускают к ритуальным чашам! А без крови я ничто!

— А я как чаша тебе не сойду?

Мастер испытал бесшабашное веселье и легкость — как всегда в Ритуал Приобщения, хотя ничего еще не происходило. Аликс с восторгом взглянула на него:

— Сумасшедший!

— У меня нет миски, чтобы сцедить кровь. Я могу не сдержаться! Высосать тебя досуха!

Лерканка оскалилась и погладила рукоять одного из парных кинжалов:

— «Девичьей честью» тебя меж ушей не оглоушивали, а, Бастиан? Увлечешься — я буду настороже.

— Подчиняюсь грубой силе, — проныл красавчик. — Тут стол есть? Клади ее и руку давай.

Маг прокусил запястье Квадриги и присосался губами. Теплыми и влажными, как вывернутые наружу внутренности. Прикосновение казалось блудливым, желанным, омерзительным настолько, что мастер едва подавил в себе желание дать Бастиану промеж глаз.

— Может, хватит уже? — потеряла терпение Аликс, и Филогет был внутренне рад ее вмешательству.

— А, да… — красавец поднял голову. Глаза масляно светились, губы покраснели, волна исходящего от Баси жара была ощутимой и чувственной. Наклонившись над столом с раненой, он поставил фонарь в изголовье, отбросил угол плаща и повел ладонями над телом.

— Не стой трупом. Повязки сними. Мастер, — процедил Бастиан сквозь зубы.

Квадрига беспрекословно повиновался, а закончив, стал напротив лекаря, взяв находку за руку. Пальцы женщины неожиданно шевельнулись и больно стиснулись на запястье. Впились до синяков. Но Филогет лишь хрипло выдохнул, не отнимая руки. Бастиан метнул в него короткий, непонятный взгляд.

— …от меча отметина… а это о камни било… раздели и в воду бросили… а это…

Лекарь шатнулся и вцепился ладонями в стол, вперившись взглядом в рваную рану на щеке найдены.

— Кто ее так?..

— Кто-кто, — Аликс еще раз отжала роскошную черную гриву, пропустив через ладонь. — Сегодня облава на оборотней в «Удавленнике». Эти ведьм не любят…

— Бред! — выдохнул лекарь. — Тут не только зубы… Ее заклинанием достали… и проклятием.

Он побледнел, что было видно даже в неярком свете фонаря.

— Сумку подай.

Лерканка не спорила для разнообразия. Скривила моську и сунула красавцу его имущество. Бастиан вытянул свернутый бинт, салфетки, катушку ниток, иглы и темный пузырек с вычурной пробкой. Прихотливым образом переплел пальцы, и Квадрига почувствовал, что рука ведьмы на его руке стала каменной.

— Ты что это удумал, гад? — протянула Аликс насмешливо. — Изуродовать красу несказанную?

Бастиан метнул на нее безумный взор и процедил сквозь зубы:

— Я лекарь, а не магистр. Мне этой раны не вылечить.

И, обеззаразив рану и иглы, взялся шить.

— «Ведьмина радость», — определила Аликс зелье по запаху. — Щедрый юноша.

— Заткнись, — сказали Бастиан и Квадрига хором.

Наконец лекарь перекусил кончик нити и, выпрямившись, постоял, перекатываясь с пяток на носки.

— Переверни ее на живот. Да не телись, я и так чуть живой, — бросил маг раздраженно, пока мастер аккуратно разжимал пальцы раненой свободной рукой.

— Уймись, неженка.

Красавчик дернул губами. И стал массировать ведьме спину, до синяков защипывая пальцами.

— А это зачем? — полюбопытствовала Аликс.

— За надом. От лихорадки. При ней крылышки внутрь врастают, отсюда боль за грудиной и кашель. Как же я вас ненавижу… — протянул Бастиан тоскливо.

А раненая вдруг приподнялась на здоровой руке. Распахнула мутные от боли глаза.

— Крылышки в спину растут, — и безумно захохотала.

Втроем ее удалось уложить, туго замотать бинтами треснувшие ребра и подлеченный перелом, взять в лубки вправленное запястье.

Маг-отщепенец высосал остатки зелья из пузырька и уселся на пол, привалившись к ножке стола, тяжело дыша.

— Лучше б я сдох. Пора выбираться… отсюда…

Лерканка отхлестала его по щекам, приводя в чувство:

— Ты ее знаешь?

— Нет. И не хочу. В тепло ее надо.

Квадрига опять завернул женщину в плащ. Аликс разумно подвела ослика.

— Если кто-то из своих… с ней решил разобраться… и спихнуть на «наследников»…

— Я разузнаю, — трепыхнула лерканка густыми ресницами.

— Всегда знал, что ты без мозгов, — Бастиан, держась за стол, поднялся. Выглянул наружу: буря начала стихать, только далеко-далеко били в море острые молнии.

— Хотите сдохнуть — ваше дело. Мы в расчете?

Мастер пристроил раненую на седло.

— Ты пойдешь со мной. Ей нужны лекарства и уход, я один не справлюсь.

— Золотой в день.

Аликс расхохоталась.

* * *

Было у Квадриги в Хоррхоле несколько тайных убежищ, где он порой скрывался от досужих конкурентов, въедливых партнеров по Торговой гильдии, скаредных стражников и чересчур заботливых домочадцев. В одном из таких он и находился сейчас, устраняя в саду последствия бури: распиливая и раскалывая обломанные сучья и