на фабрике говорили другие девочки, задыхаясь, краснея и мурлыкая от желания.

* * *

Нив знала, что и сегодня будет изобилие красных щёк, и мурлыканья, и криков, и злорадства девушек, которые получили лучшие подарки. А также плача и обид тех, кто не получил ни одного, или ещё хуже: получил подарок не от того человека — от какого-нибудь пьяницы или развратника, или, может быть, от ковыряющего в носу бесстыдника «Три-кулака» Майкла Джона Херринга, боже упаси.

* * *

Был ещё преподобный Спир, от которого исходила угроза совершенно особого рода.

* * *

Холодная тяжесть легла на сердце Нив при мысли о высоком красивом проповеднике. Он был одержимым, а его проповеди, дышащие огнём и серой, были похожи на бесконечные путешествия в ад. Вот огненное озеро, вот яма проклятых, вот терзающие змии. В руках демонов масса хитроумных орудий, при помощи которых они будут вечно сдирать с вас кожу, словно кожуру с плода, и медленно пожирать вас, чтобы потом начать всё заново и наслаждаться этим ещё тысячу лет. Если дети не просыпались от крика в субботнюю ночь, он считал проповедь неудавшейся, и на следующей неделе всё становилось ещё ужаснее. Как-то раз фермерский мальчишка был пойман с картофелиной в кармане, и преподобный убедил Билла Детолома высечь его в назидание другим. А когда нескольких девушек застали купающимися при лунном свете на Пляже Песни — в нижних юбках, даже не в чем мать родила, — он запер их дома на всё оставшееся лето, написав на дверях «Непристойность оскорбляет Бога».

Он потерял третью жену в этом году — от той же лихорадки, что забрала Айвена и Джетри, — и не делал тайны из того, что выберет другую к Адвенту. Зачем платить уборщице за работу, которую жена будет делать даром? И, кроме того, жена ведь — это больше, чем просто бесплатная уборщица, не так ли? Нив увидела, что он смотрит на девушек в церкви, как будто они были его собственной коробкой конфет — эники-беники, какую бы мне сейчас съесть? — и почувствовала, что буравчики его глаз останавливаются на ней слишком часто, чтобы не обращать на это внимания.

Его зрачки всегда казались ей крошечными, словно нарисованными, точками.

Она говорила себе, что ей не о чем беспокоиться. Спир любил говорить, что красивые девушки становятся трудными жёнами. Это знал по личному опыту и даже как-то сказал во всеуслышание: «Красота — наслаждение для глаз, а в спальне, в конце концов, темно. Но попробуйте-ка притвориться, что ваш ужин не подгорел, или ваш дом содержится в чистоте, и ваши дети ухожены».

В сущности, этот божий человек предлагал мужчине закрыть глаза и представить себе жену какого-то другого человека, пока он пыхтит на своей собственной бедной домашней рабыне.

Нив ненавидела его, и ей было искренне жаль ту, которая получит его подарок сегодня утром, но она не думала, что это будет именно она. Она знала, что красива, и если прежде у неё никогда не было причин быть благодарной за красоту, то сейчас, возможно, придётся признать, что всё бывает в первый раз. Может быть, именно её он воображает в темноте — от одной этой мерзкой мысли уже можно было задохнуться. Но она не станет той, за кем он начнёт ухаживать.

Просто не станет.

Она оделась. В хибаре было холодно; ей рано пришлось научиться искусству одеваться быстро. Вот вымыться быстро куда труднее, надо сильно постараться, чтобы хоть как-то справиться. Нив старалась, бог знает почему. По крайней мере, тазик ещё не покрылся инеем. Это начиналось в январе и продолжалось до апреля. Тем не менее, вода в тазу была близкой родственницей льда, и Нив дрожала от холода, когда надевала чулки и нижнюю юбку, киртл, платье, фартук с кучей карманов и старые, унылые ботинки. Даже онемевшими пальцами она всего за минуту собрала в узел свои блестящие пшеничные волосы и повязала их платком цвета грязи.

А что потом? Она посмотрела на дверь. Обычно утром она первым делом шла в курятник — не то чтобы её печальная курочка Пышка могла хоть что-то снести, но Нив всё равно всегда проверяла. А вот сегодня она засомневалась, прекрасно зная, почему. Ей было интересно, что там на крыльце.

Было ли оно пустым, как она его оставила?

— Пожалуйста, Господи, — прошептала она, и тут же осознала, что молится напрасно. Если Бог существует, то вся жизнь Нив была преступлением, которое он совершил против неё, и ей не следует больше привлекать его внимание.

Нив посмотрела на табуретку для дойки, служившую ей прикроватным столиком, и ощутила некоторую силу глядя на то, что там лежало.

Засохший цветок.

Сколько девушек на Острове Перьев приготовились оставить засохший цветок сегодня утром?

И многие ли понимали, что не могут позволить себе отвергнуть ухажёра, каким бы плохим он ни был?

Вот как это работало: первого декабря вы просыпаетесь и находите или не находите на вашем крыльце знак любви. Это может быть бумажный кулёк конфет, или вырезанная из дерева птичка, или букетик цветов. Если вы хотите отклонить ухаживания, то оставляете засохший цветок на том же месте, чтобы поклонник нашёл его следующей ночью. Согласие выражается молчанием. Вы ничего не делаете, просто встаёте каждое утро, чтобы посмотреть, что будущий муж оставил для вас, и так двадцать четыре дня подряд, пока все не соберутся в сочельник в Скармен-холле. Именно там пары соединяются под кружевами бумажных снежинок и матовых фонариков и танцем скрепляют свои судьбы. Вы вкладываете свою ладонь в его руку, и вот оно: договор скреплён липкой ладошкой отчаянно потеющей девушки.

Как романтично.

Нив ничего не ждала, но засохший цветок на всякий случай был готов. Колючая лилия, оставшаяся с лета.

Ещё до лихорадки.

Девушка нежно подняла цветок. Он был хрустящим, как бумага, и лёгким, как пёрышко. Летом он был ещё жив, а вместе с ним — Айвен и Джетри. Нив сорвала эту лилию в воскресенье, когда они втроём поднялись в Чашу Тумана, чтобы взглянуть на землю, которую мальчики собирались взять. Они были уже близки к Возрасту, а Нив оставалось ждать ещё девять месяцев. Они трое были младшими и последними «чумными» сиротами, а Нив — самой молодой, самой последней. Она всегда знала, что некоторое время ей придётся жить одной в Кладбищенских бараках, прежде чем она тоже получит «свободу». Но это было совсем другое одиночество: просто ожидание, просто коротание времени до того момента, когда она получит свой кусок земли рядом с мальчиками.

Она всё ещё собиралась взять участок, хотя это и не имело смысла. Ребята были фермерами. А на что она годится? Рукоделие. Этим они занимались на фабрике. Вышивали кружевные скатерти, которые корабли потом отвозили богатым людям