собирает меня воедино. Связывает меня с Синклэром.

— Он прекрасен, — говорю я.

— Это так, — соглашается Синклэр с невероятно широкой улыбкой на лице.

Нерешительно протягиваю руки, отчаянно надеясь, что он пойдет в мои объятия, хотя понимаю, что велик шанс, что этого не произойдет. Перед этой встречей меня предупредили, что есть вероятность того, что Питер не позволит мне подержать его. И меня это вполне устраивает. Я знаю, что ему нужно время.

Поначалу он прижимается к Синклэру. Часть моей надежды рушится. Но потом он резко оборачивается, словно перепроверяя, на месте ли я.

Еще раз протягиваю руки и Синклэр отдает его мне.

Я улыбаюсь и быстро моргаю, пытаясь сдержать слезы.

Обнимаю Питера руками и зарываюсь носом в его шею. Я так счастлива, что кажется сердце вот-вот выскочит из груди. Обнимать своего сына, чувствовать, как его сердце бьется так же, как мое — я о таком даже не мечтала.

Я пропустила семь месяцев его жизни. Пропустила много воспоминаний, но напоминаю себе, что у меня есть тысячи хороших воспоминаний, которые только и ждут нашу семью.

Смотрю поверх головы Питера и встречаюсь взглядом с Синклэром, слезы переполняют мои глаза.

Я люблю его за то, что он все это время был рядом со мной. Я люблю его за то, что он заботился о нашем сыне, когда я не могла.

Я люблю его за то, что он так непримиримо любит каждую частичку меня. Недостатки и все такое.

Мне разрешают остаться в библиотеке на несколько часов. Все это время мы с Синклэром разговариваем. С наших лиц все время не сходят широкие, яркие улыбки. Я кормлю Питера. А когда приходит время поменять ему памперс, Синклэр с радостью передает мне эту работу. Я щекочу сыну животик и крепко прижимаю к груди. И все это с улыбкой на лице.

Я не идеальна.

И еще не до конца «выздоровела». Но знаю, что близка к этому.

Знаю, что мне лучше.

В моей жизни всегда будут изъяны, но они будут прекрасными.

Синклер тянется вперед и берет меня за руку.

— Сердце бьется? — спрашивает он.

С сыном на руках, я отвечаю:

— Сердце бьется.