А. Ф. Петрушевский Генералиссимус князь Суворов 

1. Суворов до боевой службы. 1730-1758

При великом князе Семене Ивановиче Гордом выехали из Швеции в Московскую землю "мужи честны" Павлин с сыном Андреем и тут поселились. Один из их потомков назывался Юда Сувор, от него пошел род Суворовых.

Иван Григорьевич Суворов служил при Петре Великом в Преображенском полку генеральным писарем, был дважды женат и умер в 1715 г. Три сына Ивана Григорьевича оставили по себе потомство: Василий Иванович имел сына Александра и дочерей Анну и Марию. Василий Иванович Суворов родился в 1705 г.; крестным отцом его был Петр Великий. В 1722 г. Василий Суворов поступил денщиком к Государю, при Екатерине I выпущен в Преображенский полк сержантом, два года спустя пожалован в прапорщики, а в 1730 г. в подпоручики. В начале 40-х годов он был берг-коллегии прокурором в чине полковника и в 50-х годах получил генеральский чин. Василий Иванович Суворов был человек с образованием, исполнительный служака, недурной администратор, особенно по хозяйственной части, но из ряда не выступал и военными качествами не отличался.

Александр Васильевич Суворов родился 13 ноября 1730 г. Где именно - неизвестно; некоторые свидетельствуют, что в Москве, другие, что в Финляндии.

Василий Иванович владел тремя сотнями душ мужского пола, т.е. был обеспеченным, но не богатым. Он предназначал сына к гражданской деятельности, быть может дипломатической. Хотя военная карьера была почетной, но решение отца оправдывалось тем, что сын казался не созданным для нее: был ростом мал, хил, дурно сложен и некрасив. К тому же для кандидатства на военное поприще было упущено время. С Петра Великого каждый дворянин обязан был вступать в военную службу, начиная с низших чинов. Дворяне, особенно знатные и богатые, записывали своих сыновей в гвардию при рождении или в младенческих годах капралами и сержантами, а у кого не было связей - недорослями, и оставляли их у себя на воспитании до возраста. Подобные унтер-офицеры-младенцы производились в офицеры, повышались в чинах, в весьма юном возрасте переходили с повышением в армейские полки и легко, особенно при сильных покровителях, достигали высших степеней в военной или гражданской службе. В 70-х годах в одном Преображенском полку считалось больше 1000 подобных сержантов, а недорослям не было почти и счета. Василий Иванович сам служил или числился в Преображенском полку; ему не стоило труда записать сына капралом или сержантом. Почему он этого не сделал - Бог знает; только едва ли вследствие сознания беззаконности подобных кривых путей: обычай укоренился, и отказаться от него было бы невыгодной щепетильностью. Как бы то ни было, сын его не был записан в военную службу, а между тем в нем мало-помалу обнаружилась сильнейшая склонность к этой специальности, и занятия его приняли соответствующее направление.

Скупость Василия Ивановича тормозила первоначальное образование его сына и привела бы к плачевным последствиям, если бы не служили ей противовесом способности и любознательность ребенка. Принявшись за чтение, он стал останавливаться на книгах военно-исторического содержания, потом искать их и ими зачитываться. Хорошо составленной военной библиотеки у отца его не было; книги вероятно были по большей части случайные. Между ними нашлись некоторые, оказавшиеся ребенку по силам; они горячили его воображение, исполняя роль масла, подливаемого в огонь. Занятия приняли усиленный ход и специальный характер; мальчик, от природы чрезвычайно подвижный, веселый и живой, стал засиживаться за книгами, убегал компании сверстников, пренебрегал детскими играми, старался не выходить к гостям или тайком уходил от них в свою светелку. Бросив книги, маленький Суворов скакал верхом, возвращался усталый, промоченный дождем, пронизанный ветром.

 Василий Иванович делал сыну выговоры - мальчик стал замыкаться в своем мире. Препятствия только вырабатывали в нем волю, и без того замечательную, и дело двигалось своим путем. Александру исполнилось 11 лет; к его отцу заехал старый знакомый, генерал Ганнибал. Василий Иванович, беседуя с гостем, коснулся и своего сына, рассказав о его занятиях и причудах. Ганнибал расспросил отца, поговорил с сыном, пересмотрел его книги, и посоветовал не препятствовать сыну, а поощрять его в занятиях и сказал, что блаженной памяти Петр Великий непременно поцеловал бы мальчика в лоб за его настойчивые труды. В 1742 г. Василий Иванович записал его в гвардию, в Семеновский полк рядовым. В полк он поступил в 1745 г.

Самоучка-Суворов познакомился мало помалу с Плутархом, Корнелием Непотом, с деяниями Александра, Цезаря, Аннибала и других полководцев древности, с походами Карла ХII, Монтекукули, Конде, Тюренна, принца Евгения, маршала Саксонского и многих иных. Изучение истории и географии у него шло кроме того по Гюбнеру и Ролленю, а начала философии по Вольфу и Лейбницу. Артиллерию и фортификацию он изучал под руководством своего отца, который был хорошо знаком с инженерной наукой и даже, по утверждению некоторых, перевел на русский язык Вобана. К числу изучаемых предметов относились и языки: французский и немецкий, а может быть и итальянский.

Важную роль в образовании Суворова занимала религиозная сторона; он отличался набожностью и благочестием, любил сидеть над библией и изучил в весь церковный круг.

Увлеченный примерами военных знаменитостей, он ими только и жил. В нем выросла и окрепла ненасытная страсть военного славолюбия, которая прошла через все его существование и сделалась самым большим горем и самой большой утехой его жизни.

Находясь в полку и продолжая работать над своим образованием, он посещал кадетский корпус и продолжал усиленно заниматься дома, на небольшой наемной квартире, ибо в казармах не жил. Все его время уходило на службу, на посещение кадетского корпуса и домашние занятия; он решительно не бывал нигде, кроме этих мест. Получая от отца небольшую сумму на свое содержание, Суворов ухитрялся экономить и все скопленное употреблял на покупку книг; он доставал книги на прочтение отовсюду, где только мог.

Он понимал, что без науки самому храброму офицеру трудно сделаться искусным офицером. Занимаясь теорией военного дела многие годы, он относился к изучаемым предметам самостоятельно и свободно. Все, добытое путем науки, в Суворове перерабатывалось совершенно и принимало свое собственное обличье, которое иногда как будто отрицало самый образец. Позже, в переписке и беседе, он часто вспоминал чтимые им имена Александра, Цезаря, Аннибала и любил на них ссылаться. Военный его гений,