Виктор Шипунов О том чего уж больше нет. Роман-эссе

Предисловие

Это короткие рассказы и эпизоды, более или менее в свободной форме, пересказанные мною со слов моего деда Осыченко Ильи Денисовича, которому и посвящается эта книга. Именно поэтому она не претендует на полноценный роман с событиями, выстроенными в хронологическом порядке и непрерывным повествованием. Но все здесь пересказанное когда-то было эпизодами жизни, иногда повседневными, а иногда из ряда вон. 

Был дед человек неординарный, повлиявший на мое развитие гораздо больше чем мои родители. Я имел счастье общаться с ним долгие годы – более двадцати лет, начиная с трехлетнего возраста. Не смотря на практически отсутствие образования, он обладал гибким умом и трезвым подходом ко всему в этом мире. Жизнь он прожил так, как было принято тогда, в той жизни, которая ушла вместе с революцией. А жили тогда по понятиям. 

Был он отличным рассказчиком, и, бывало, мне хотелось все это записать, так как есть, пока он жив. Но, наверное, всему свое время и мои ранние попытки оказались не удачными, возможно к счастью. Теперь, спустя годы после его смерти, из меня полезли его рассказы, как говорил Швейк: «…постепенно, как из старого матраца». Некоторые истории, приведенные в этой книге, записаны со слов его жены, Агафьи Михайловны. Я не пытался переделать услышанное от них, просто немного сгладил неровности. Все обороты речи и имена, кажущиеся не литературными, таковыми и являются, просто те люди в том месте так и говорили… 

Из всех персонажей этого произведения я лично был знаком с А. Бесединым, другом детства моего деда, который умер года на три-четыре раньше него. Знаком я так же был с его младшим братом Петром, но у него была своя жизнь…

На первый взгляд все это мелкие, частные эпизоды из довольно заурядной жизни, но именно из повседневной текучки и состоит жизнь любого человека и целой страны. Человек, который представлен здесь в качестве главного героя, прожил не простую, тяжелую жизнь. Яркой она может казаться только в восприятии современного человека, для которого все описанное здесь воспринимается как экзотика, даже, можно сказать, как фантастика. Что ж моему деду «повезло» жить в эпоху перемен и потрясений, через которую он прошел вместе с нашей страной. Родился он, по крайней мере, по бумагам в 1900 году. О себе он говорил примерно так:

- Я девятисотого году… Его дед переехал в эти южные места из Воронежской губернии в поисках лучшей жизни… 

Прошло всего сто пятнадцать лет со времени его рождения и меньше тридцати лет после его смерти, а все что он рассказывал, кажется небылью - настолько все изменилось. 

Часть первая – При царе

Станичные нравы

В школу Илья проходил четыре с половиной года. Церковная школа пользовалась уважением, но посещалась плохо. Подавляющее большинство детей в школу не ходило. Многие из обучавшихся, ходили в школу один или два года и реально знали только арифметику и могли читать псалтырь, что считалось большим достижением. Илья был в числе тех, кого родители долго не заставляли работать, и он проходил в школу аж четыре с половиной года. Главное из-за чего он так долго учился, было мнение Местного священника, отца Серафима, по совместительству преподавателя школы: 

- Отрок ваш, - говаривал он Денису, - умом не обделен и мог бы выучиться на что-то: например, поступить в семинарию. У него все задатки стать священником. 

- Знаете святой отец, - обычно отвечал отец, - что бы учить сына в Ставрополе - деньги нужны, а их-то у меня и нет. Вот как старший сын пошел в работники, так понемногу стал подымать хозяйство, но дыр столько, что денег все заткнуть не хватает. 

Казаки и иногородние станицы Темнолесской имели твердое убеждение, что самый правильный путь для их детей: это работа в поле. Рабочих рук вечно не хватало, и детей приспосабливали к работе лет с десяти или, в лучшем случае, с двенадцати. Так поступали даже весьма богатые люди, стой разницей, что их дети работали в лавках, на мельницах и в других местах, где труд не был столь тяжел как в поле. 

Идее работы подчинялась вся жизнь. Так новорожденных мальчиков не спешили «записывать» в церкви, что впоследствии позволяло приписать им год, а то и два, особенно если удавалось сунуть попадье, а то и самому попу. И делалось это только с одной целью: пораньше женить, чтобы приобрести в семью еще одни рабочие руки! 

Гриша дурачок

Только немногие понимали пользу образования. Характерен был такой случай:

Жил на их краю станицы Гриша - дурачок. Девки, от большого ума, когда шли мимо на работу или на гулянку, даже пальцем на него показывали и почти в лицо кричали: - Гриша – дурачок. Кстати, одной из этих девок была моя бабка, Агафья, от которой я и услышал эту историю. 

Гриша и впрямь выходил за рамки привычной Темнолесской действительности: он сидел в хате или на завалинке с книжкой, которая местной, едва грамотной, а то и вовсе не грамотной молодежи казалась чем-то дурацким. Ведь в Церковной школе книжки были глупыми и не интересными, с тяжелыми старославянскими оборотами речи. Да и в школу большинство ходило год или два, а то, и вовсе не ходило. Бытовало мнение, что тот, кто умеет деньги складывать и вычитать, да подпись ставить - уже все науки превзошел. 

Куда интереснее было ходить слушать, как «играют» песни, или играть в чижа, лапту, прятки. Песни играли на голоса, а было их столько, что иные песенники за работой пели целой бригадой с раннего утра, до сумерек, прерываясь только на обед, и ни разу не повторяли песни. Некоторые знали их так много, что репертуар мог тянуться не один день. 

Прошло время. Однажды деревенский дурачок Гриша уехал из станицы по осени и вернулся только летом на каникулы. Одет он был в невиданную в станице форму гимназиста, и с книгами по-прежнему не расставался. 

Экзотический вид не пошел Грише на пользу: он стал местным клоуном, дурачком в квадрате. Бог знает, что вытерпел этот мальчик, пока учился в гимназии, а после закончил университет… 

Гриша стал инженером путей сообщения и зарабатывал в месяц примерно столько, сколько зарабатывали в год в его родной станице целой семьей. Но для подавляющего большинства станичников он так и остался Гришей – дурачком на долгие годы, до тех пор, пока некоторые не поняли: что к чему, хотя для них, да и для их детей, было уже слишком поздно. 

Понятия

- Батюшка, а вот вы говорили, что могли в казаки записаться, - как-то спросил при Илье, отца его старший брат Тихан. – А почто^[1] не записались?

Тихан был