========== 1. ==========

Элеонора сидела на своей кровати, разложив перед собою сумму в триста евро, разделенную на тридцать дней. Перед ней лежал большой календарь, на странице которого теперь крупными белыми буквами зияло имя следующего месяца, которого она ждала с неохотой, названного ноябрем. Она приклеила к каждому белому квадратику, обозначающему ещё один день её жизни, маленькие конвертики, в которые сложила свернутые купюры, перевязанные тонкими ниточками, на которых, наверное, держалась вся её жизнь. Часть денег ей ежемесячно присылали родители, часть она получала за публикации в онлайн-газете, которую даже сама не читала.

В завтрашний день она сложила и те деньги, которые предназначались для расходов сегодня. Элеонора не потратила ни цента, позавтракав вчерашним скромным ужином, пропустив, будто совершенно случайно, обед и поужинав бисквитным печеньем, которое купила ещё неделю тому назад. К тому же сегодня, как впрочем и всю неделю, ей ещё и пришлось возвращаться домой пешком. Пейзажи вечернего Рима безо всяких сомнений завораживали, но гудящие от длинного дня ноги, то и дело не давали ей насладиться этой прогулкой.

Эдоардо предложил ей свою помощь вчера очень кстати. Без долгих колебаний и предрассудков, она бы и сама прыгнула к нему в машину, только если бы Эдо не был Эдо. Будь это любой другой парень, хоть серийный маньяк, лицо которого расклеено на каждом столбе, или известный порно-актер, чья реклама, что стала едва ли не интернет-вирусом, так бесит её. Она бы не побрезговала сидеть в одной машине ни с кем из них, только бы не преодолевать весь этот путь в одиночку собственными двумя.

Она качнула головой, когда мысль об Эдоардо коснулась её взбудораженного его нахальством ума. Непринужденный тон парня, с которым он дважды спросил её, поедет ли она с ним. Улыбка на лице, когда она назвала его придурком. Его немая терпимость к тому, как она исковеркала его имя. Ладно, это всё стоит улыбки на её лице. Короткой, непринужденной, ни к чему не обязывающей.

Глядя вниз на свой календарь, Элеонора забывает об Эдоардо и его глупых шалостях. В списке её проблем и забот у него даже нет своего места. Как и в любом из списков, которые у неё были. Девушка прижимается к спинке кровати, чувствуя холод влажных волос и собственного безвыходного положения. Она закрывает лицо руками и тихо стонет, давая себе время на кратковременный отдых. Голыми ступнями Элеонора отодвигает от себя проклятый календарь, поворачивает голову и тихо читает вслух, написанные собственноручно на стене слова — «Иногда Бог бросает нас под бурные волны не для того, чтобы утопить, а для того, чтобы научить плавать». Что же, Божий план пока работал в обратную сторону. Под бурными волнами жизни Элеонора едва ли могла находить силы, чтобы выныривать снова и снова.

Телефон коротким звуком сообщает ей о входящем сообщении. Она дернулась к тумбочке, чуть не задела вазу с собранными осенними листьями, резко схватила телефон в руки, молясь омертвлённому в её грешной душе богу, чтобы сообщение это было от Эвы. Новая подруга заинтриговала её, заявив, что бесконечный поток сообщений от этого напыщенного индюка, имя которого растворилось в её памяти, стоило Элеоноре взглянуть на тридцать последующих дней её выживания, связан как-то с ней.

Это была не Эва. Это был он. Опять. Элеонора открыла переписку с ним, её пальцы уже готовы были печатать гневный ответ, вроде лаконичного «Иди к чёрту» на его «Ты же знаешь, что я могу видеть, когда ты читаешь мои сообщения», но затем остановилась.

Это ведь просто провокация. Сейчас он выводит её из себя своими сообщениями. Затем будет преследовать в школе. В конце концов, ему это надоест. Ей не стоит заострять на этом внимание.

Элеонора откладывает телефон в сторону, на экране которого высвечивается новое сообщение — «Тебе не избавиться от меня». Она приклеивает календарь к стене. Садится за стол и открывает свой ноутбук, а вскоре начинает писать эссе на тему «Гордость или предубеждение: основы отношений девятнадцатого века».

Эдоардо в это время сидит на крыше своего дома. Холодный ветер треплет его кудрявые волосы. Он закрывает глаза и представляет, будто это её тонкие нежные пальцы перебирают их. У него раскраснелись щеки и нос. Уши горят, может, это она его сейчас вспоминает? Теплое пальто совсем не спасает от осени, особенно, когда все его пуговицы открывают душу парня наизнанку.

Он не закрывает переписки с ней. Отправив последнее сообщение, ждет, пока она его хотя бы прочитает. Прошло уже пять минут, но не происходит даже этого. Парень сжимает телефон в руке, силясь не бросить его и не разбить. Денег на новый у него предостаточно, но ему вдруг кажется, что вместе с этим телефоном он потеряет и ту маленькую связь с ней, которую поддерживает пока что лишь он.

Эдоардо не может перестать думать об Элеоноре с того самого момента, как она заговорила с ним. Сидя на крыше своего дома и сходя с ума от её упрямства, он и представить себе не может, что однажды ему даже посчастливилось пожать ей руку и представиться, как следует. Но зато с того самого момента, как он таки заметил её, Эдо проматывает в своей голове каждое сказанное ею слово. Её тон, её саркастическая улыбка, её большие зелёные глаза и приподнятые в удивлении брови. Он смотрит в темноту и думает о ней, словно она чёртова Вселенная, в которой он просто потерянный метеорит, что летит навстречу неизвестности.

Парень держит в руках небольшую коробку с его излюбленной клубникой в шоколаде. Не сезон, но к чёрту, он может позволить себе иметь то, что ему захочется. Жаль, что её ему не так легко заполучить. Хотя, если бы и эта птица оказалась в его клетке, она бы ему осточертела так же быстро, как и все остальные. Он выгнал бы её из своей жизни пинками под зад, будь она, как все. Не терпел бы её и секундой дольше в своей жизни. Её сопротивление притягивает его.

Эдоардо берёт клубнику и смотрит на неё. Красная, как и губы Элеоноры. Он откусывает половину, и клубничный сок растворяется в горечи чёрного шоколада. Парень закрывает глаза, сходит с ума, представляя, какими на вкус окажутся губы Элеоноры. И её зелёные глаза. И родинка у носа. Он запомнил даже запах её малиновых духов, которые могли показаться ему слишком сладкими, приторными, до скрипа сахара на зубах, если бы Элеонора не была Элеонорой.

Он снова нетерпеливо открывает их переписку. Молчание в ответ. Он даже не может ненавидеть её за это. Эдо даже отчасти понимает Элеонору (или же