Константин Кислов НА УЗКОЙ ТРОПЕ Повесть

НАХОДКА

Тихо в степи. Полет стрекозы отзывается тугим, долго несмолкающим звуком. Тревожно похрустывает сухая трава под ногами. В небе парит черный орел. Из безоблачной голубой бездны ему, должно быть, интересно следить за двумя живыми фигурками, которые пробираются по краю тугайных зарослей. То — ребята: Федя Звонков и Роман Пак. У Романа лицо точно из глины — красное и широкое, а маленькие подвижные глазки — черные бусинки, зажатые в узких прорезях. Ребята ловят всякую живность для живого уголка. И так увлечены охотничьим поиском, что жара им — бари-бир^[1], как говорит Ромка. Не замечают они и колючек, которые на каждом шагу предательски подстерегают ноги. А то, что они далеко углубились в заросли и потеряли зрительную связь с остальными ребятами — это даже совсем неплохо.

Федя Звонков — Звонок зовут его ребята — невысокий, плотный мальчишка с рыжеватым вихорком на лбу. Он в трусиках и в линялой майке, испещренной дырками, точно она приняла в себя заряд бекасиной дроби. За спиной у Феди — кузовок из тутовой дранки, а в нем — черепахи, ящерицы и совсем еще маленький, но страшно колючий ежонок. В руках у ребят длинные палки с рогатинками на конце.

— Поймать бы, знаешь, кого? — мечтает Федя, разглядывая следы на песке.

— Шакала, да? — хочет угадать Роман.

— Придумал чего, шакала! Это же мировой вор! Самый пакостный зверь. Вот твои тапочки, — показал он на Ромкины ноги, — сдерет с ног и слопает, а ты и не услышишь. Точно! Мне один пограничник рассказывал. Подметки, говорит, с живых ног отгрызает, пока в наряде лежишь. А пограничник — он врать не будет. Нам бы, Ромочка, дикобраза добыть. Тогда бы, знаешь, что? У всех мальчишек нашего класса завелись бы самописки из дикобразьих иголок. Честное слово! Хорошие получаются.

Роман вдруг поднял руку и съежился, словно наступил на колючку. В пяти шагах, возле камня лежала змея. Тугие серые кольца ожили. Змея, плавно покачиваясь и шипя, подняла голову.

— Гюрза, — шепнул Роман. — Ловить будем?

Федя не успел еще оценить обстановку, как Роман, сделав решительный выпад вперед, точно фехтовальщик, придавил рогаткой змею.

— Сильная… Гробовой змеей ее называют… Раз куснет — десять человек может отравить. Понимаешь, ядом, который она за раз выпускает. Вот…

Они выбрались на полянку, изрытую кабанами. Прислушались. Где же другие ребята? Но ничего не было слышно, кроме комариного писка. Однако Федя что-то заметил. Раздвинув палкой кусты, он вдруг замахал рукой.

— Ромка, гляди сюда, — испуганно прошептал он. — Вот сюда. Видишь или нет?.. Не видишь, что ли, слепой?! — выходил из себя Федя.

В жесткой, сваренной зноем траве лежал человек. Он был в одной набедренной повязке. Косматый и голый, будто пришелец из глубины веков. Из впалой груди вырывались хрипы. Временами, тихо стеная, он пытался оторвать от земли растрепанную голову, и тогда глаза его лихорадочно что-то искали, кого-то звали немой болью.

— Кто это? — прошептал Роман, сдерживая дыхание. — Может, снежный человек? Спустился с Тянь-Шаня и заплутался. А могло несчастье случиться: в лавину попал, ушибся сильно и лежит…

— Да-а… — еле слышно произнес Федя. — А может, из космоса? Ромка? А вдруг это какой-нибудь марсианин, — фантазировал Федя.

— Из космоса? Может быть… не знаю, — неуверенно поддержал Роман. — Подозрительный…

А загадочное существо по-прежнему лежало на спине, подсунув под голову руку.

— Что будем делать? — спросил Федя.

Роман поскреб вспотевший затылок; глаза его совсем скрылись — остались как бы слегка припухшие щели. Он думал.

— Задержать, наверно, придется, — сказал Роман. — Видишь, какой он, таких у нас не бывает. Надо разобраться…

— А кто будет задерживать?

— Кто? Мы с тобой.

— Двое пацанов против одного дикаря? Глупость! — отверг Федя. — Надо с Капитаном поговорить. Понял?

Роман, чуть поколебавшись, согласно кивнул головой. Они постояли еще несколько минут — хотелось поближе разглядеть странного человека, если он поднимется. Но он, должно быть, не мог подняться. Ребятам ничего не оставалось другого, как уйти. И они, неслышно ступая, пошли обратно по своим же следам.

— Замечай хорошенько местность, — шепнул Федя.

— Итак запоминаю, — отмахнулся Роман.

КАПИТАН

Обладателем капитанского звания был Иргаш Кадыров. Ему тринадцать лет. От своих приятелей отличался он всего-навсего тем, что на голове носил не черную ферганскую тюбетейку, а парадную фуражку летчика, которую ему подарил брат, недавно приезжавший в отпуск. И еще: он немного выше их ростом и мускулы на его руках потверже. В остальном он такой же, как и все: босоногий и черный, ходит в узких штанах, собранных под коленками гармошкой, иногда — в трусиках и клетчатой безрукавке. Когда разговаривает, глаза его или смеются, или глядят строго в упор. Но, как и всякий сильный парень, Иргаш не любит задираться по мелочам, а уж если кто доведет — спуску не жди. Мальчишки уважают его за справедливость и твердость характера.

— Капитан! — несется над песками. — Капитан!..

Иргаш стоит на сыпучем бархане, под ногами у него лежит его тень — маленькая и горбатая. И оттого, что тень так уродливо сгорбилась, парадная фуражка авиатора потеряла свою гордую красоту; она походит на лодку с сильно утопленной кормой. Иргаш опирается на палку, но не так, как опираются старые чабаны, нет — палка его откинута назад, как шпага у полководца. И лицо его кажется строгим и непроницаемым.

Первым подбежал к Иргашу Роман. Подбежал и шлепнулся в песок.

— Что? — спросил Иргаш.

— Дай отдышаться. Бежали…

— Чего зря болтать — сам увидишь! — крикнул Федя и стал торопливо снимать с потной спины кузовок с живой кладью.

— И правда! — подхватил Роман. — Пошли скорее! Пошли…

Они уже продирались через тугаи, когда Федя заметил, как черной молнией кинулся в кустарник орел, но, тревожно вскрикнув, взмыл ввысь.

— Бежим скорее, — шепнул Федя. — Он почуял. Нашел…

Как и в первый раз, Федя осторожно просунул палку в кусты боярышника и, порывисто дыша, прошептал:

— Здесь. Смотри, Капитан…

Иргаш вытянул шею. Замер.

— Мертвый? — спросил он едва слышно.

— Живой. Гляди, грудь у него поднимается, дышит, — ответил Федя.

Человек зашевелился и