руки: - С тех пор мы в бегах. Но эти проклятые ветра очень замедляют нас. Если бы нам удалось добраться до моря и найти корабль, мы бы отыскали мою жену, где бы она ни была. Я слышал, ее брат Амадис построил замок на острове в Западном море.

Наступившее молчание говорило о многом. Оно было как тёмный провал, куда великан отказывался шагнуть.

- Говорите, - наконец прошептал он.

- Твоя жена погибла, - произнёс Толемео. – Оуэн расскажет то, что видел собственными глазами.

Роланд уткнулся лицом в шею отца, и маленькие плечи содрогнулись от рыданий. В глубине души Отус уже знал, но не хотел верить, предпочитая сладкий самообман горькой правде.

- Расскажи все, - попросил он глухим голосом.

Оуэн соскользнул с камня, на котором сидел, и передал факел Толемео, затем, крепко сжав руки, прямо посмотрел в глаза великану и начал свой рассказ.

- Это сделал мой дядя Борлат, старший брат вашей жены, один из союзников Харкена, как вам должно быть известно. Он отыскал остров, где мой отец воздвиг свой замок, самый прекрасный во всем мире, как говорили. Борлат решил завладеть им. Он привёл армию наёмников и взял замок в осаду, надеясь, что мы либо сдадимся, либо умрём с голоду. Но мой отец умел разговаривать с животными. Он позвал волков, летучих мышей, птиц и крыс, которые нанесли огромный урон армии Борлата, уничтожив весь провиант и фураж, попортив одежду и прочее имущество. Когда наступили холода, недовольство наёмников достигло предела, и многие пожелали уйти. Тогда Борлат использовал свой страшный дар. Я видел это с замковой стены. С его рук сорвались огненные смерчи, - Оуэн поднял свои ладошки с растопыренными пальцами. – Через секунду мы оказались в огненном кольце. Отец увел меня со стены. «Беги, Оуэн», - крикнул он. – «Беги к колодцу изо всех сил, и не вылезай оттуда, пока я ни разрешу.» И я побежал. Прыгнув в колодец, я услышал голос Аморет: «Отдай это моему сыну.» Я поймал брошенное сверху зеркало. Мой друг, ворон, прилетел ко мне. Я ведь тоже могу разговаривать с птицами. Сидя в колодце, мы слышали крики ужаса, рёв пламени, звук рушившихся стен, стоны умирающих. Дым застилал все вокруг. И запах... такой ужасный запах.

Оуэн поднял блестящие от слез глаза к небу и тяжело вздохнул, пытаясь справиться с охватившими его чувствами. Толемео положил руку ему на плечо, и мальчик продолжил.

- А потом наступила тишина. Я понял, что отец никогда не позовёт меня наверх. Я больше не услышу его голоса. Поэтому решился выйти. Все были мертвы. Никто не выжил.

Великан стоял как громом поражённый, открыв рот в немом крике. Роланд посмотрел на Оуэна. Ужас высушил его слезы.

- Шёл снег, - тихо продолжил беловолосый мальчик. – Стены замка превратились в стекло. Я видел в них собственное отражение.

- Волшебство, - объяснил Толемео. – Друг моего отца, Мейтонвей, послал снег погасить пламя, но опоздал. Амадис и Аморет погибли. Я был в Толедо, родном городе моей матери, когда все случилось.

Оуэн сжал руку юноши: - Я послал ворона за Толемео. И с тех пор мы ищем вас.

Мальчик вынул из кармана зеркало в драгоценной оправе. Стекло сверкало, как будто внутри сияло солнце, освещая все вокруг. Отус шумно вздохнул и отвернулся, пробормотав: - Аморет.

Толемео взял зеркало, вложил его в руку великана и решительно произнёс: - Возьмите, Отус Юбим. Вы потеряли жену, но все ещё нужны своему сыну.

Великан уже собирался ответить, как Толемео внезапно развернулся на месте. Ноздри его раздулись, глаза расширились.

- Они нашли нас, - крикнул он.

- Я ничего не слышу, - растерялся великан.

- Не важно. У нас мало времени, - Толемео посадил Роланда себе на плечи и побежал по берегу озера, бросив на ходу. – Отус, поспеши. Они приближаются.

Отус стоял, прижимая зеркало к груди. Взгляд его устремился к границе котловины... Множество теней мелькали между деревьями. Громкий гнусавый рев наконец достиг ушей великана. Армия троллей выкатилась на крутой берег. Их маленькие глазки и безгубые рты терялись на фоне огромных носов. На них были надеты металлические нагрудники и высокие нелепые шлемы, под которыми скрывались отвратительные бугристые головы. В руках они сжимали дубинки, копья и рогатки. А следом за ними появились ужасные создания, не похожие ни на троллей, ни на людей.

Отус побежал прочь, легко перепрыгивая через каменные насыпи на берегу озера. Впереди он видел лицо маленького Роланда, сидевшего на плечах Толемео. Сын обернулся, не желая упускать отца из виду.

- Беги! Беги! - закричал мальчик.

Рёв троллей заполнил котловину. Камни и копья полетели со всех сторон, и Отус понял, что их окружили.

- Граф очень зол, - раздался низкий хриплый голос. – Он наказал меня за ваш побег, Отус Юбим. А теперь я накажу вас.

Это был Большой палец, глава стражи Харкена. Великан узнал его. Тролль возвышался над своими соплеменниками. Его серое лицо напоминало камень. Имя своё он получил благодаря огромному, больше ладони, пальцу на правой руке.

Отус пригнулся, и выпущенный из рогатки камень пролетел мимо.

- Зеркало, отец, - крикнул Роланд. – Используй зеркало. Спасайся. Мама хотела бы этого.

Толемео остановился и тоже закричал: - Это правда, Отус. Отдай им зеркало. Это их замедлит. Я спасу твоего сына. Но тебе придётся сражаться одному.

- Позаботься о Роланде, - ответил великан, и подбросил зеркало высоко в воздух.

Все тролли в страхе и благоговении задрали головы вверх, следя за летящим предметом. Его блеск был таким ярким, что на какое-то время ослепил привыкших к темноте троллей. Раздался вой боли и ярости. Зеркало упало под ноги Большому пальцу, который, будучи ослеплённым, этого не заметил.

- Прощайте, Отус! – крикнул Толемео.

Великан обернулся и увидел, как юноша взлетел над землёй с Роландом на плечах и Оуэном в руках, все выше и выше. Теперь они летели над озером, и плащ из перьев трепетал вокруг них, а тёмная вода покрылась рябью от поднятого им ветра. Когда Толемео взмыл выше деревьев, два огромных крыла распростёрлись за его спиной. Он закачался в воздухе, принимая горизонтальное положение. Его можно было бы принять за огромную грациозную птицу на фоне звёздного неба, если бы ни две прижимавшиеся к нему маленькие фигурки.

Радостная улыбка озарила лицо Отуса Юбима. И все последующие долгие годы одиночества подобная улыбка скользила по его губам каждый раз, как он вспоминал это мгновение.

Тролли пришли в себя, и бросились вниз по склону к