все видели в Карине такую же вертихвостку, которая упорхнет в ответственный момент.

Проверять пропавших в расцвете сил, чтоб по былым привычкам найти их в другой части света — долго, скучно и неэффективно. Все же индивидуумы, по всем параметрам подходившие под условия розыска, иногда проклевывались. Тогда отдел накрывала волна бурной деятельности… но объекты со звериным чутьем обнаруживали охоту и исчезали, на сей раз бесследно. Поскольку они Вечные, то на вторую встречу при этой жизни рассчитывать не приходилось. Объяснений происходящему имелось три. Первая: у противника действительно столь развита интуиция. Вторая: в конторе на уровне исполнителей либо руководителей завелся «крот». И третья, к которой постепенно склонялось большинство: Вечных не существует, а версии вилами на воде писаны. С некоторого времени сотрудники перестали делиться догадками, предпочитая параллельные расследования.

У Карины вырисовалось следующее: неприятности с руководителями отдела случались, когда они что-то нащупывали. Васильев, по упорно курсировавшим слухам, обнаружил не только выход на Вечных, но — главное — некий компромат, которым можно добыть тайну вечной жизни или хотя бы принудить к сотрудничеству. У подполковника, который превратился в живое бревно, спросишь не скоро, а, возможно, что никогда. Записей не сохранилось, даже наметок. Сменившая его Бойкая Бойко в приоритет выдвинула личное счастье, а Бедуллах Бамматович вновь копнул столь глубоко, что сам на два метра закопался.

И все же Карина надеялась. Не осталось записей — могли запомниться слова. Бывшая коллега, взлетевшая до руководства и благополучно с него сбежавшая, могла что-то помнить. Любая фраза, брошенная подполковником перед трагическими событиями, могла дать зацепку.

В стеклянном коридоре показалось знакомое лицо.

— Елена Ивановна!

Дорого упакованная женщина шла под руку с мужем, путь прокладывала пара телохранителей, еще двое прикрывали сзади.

Бойкая Бойко, которая уже не Бойко, застопорилась:

— Капитан Ростоцкая?

— Все еще старший лейтенант. — Печально разведенные руки показали, что ситуация в отделе не радужная, потому повышение Карине грозит, как генералу наряд по кухне. — Можно поговорить?

Муж Елены Ивановны — невысокий крепыш в дубленке, чья стоимость измерялась окладами Карины в течение века — посерьезнел:

— Проблемы?

Бывшая начальница, а ныне счастливая жена обернулась к мужу:

— Милый, это с прежней работы. Я еду на своей машине, там и поговорю. Если все нормально, позвоню. Карина, я тороплюсь, и если ты не за рулем…

— Добралась на попутке.

— Пошли, все обсудим в дороге.

Елена Ивановна поцеловала подозрительно косившегося супруга, и два телохранителя сопроводили хозяйку с гостьей до закрытой стоянки — где передали двум новым, которые посадили в заблаговременно прогретую машину. Охрана села в другую, и оба транспорта, в чьем отношении лозунг «Автомобиль не роскошь, а средство передвижения» не работал, грозно рыкнули на окружающих и, убедившись, что ни одна глупая антилопа львам дорогу не перебежит, вальяжно выкатились на шоссе.

— Какими судьбами? — спросила Елена Ивановна, с удовольствием правя сухопутным дредноутом.

— Хотела задать пару вопросов.

— Застой на работе? Опять в стену уперлись? Знакомо. Расскажи обо всех, как дела, как Бедолага справляется.

Бедолагой называли за глаза Бедуллаха Бамматовича со времен, когда он был капитаном, а отношения в маленьком коллективе не испортила подозрительность. Пять лет многое изменили.

— Майор погиб в аварии.

— Соболезную, умнейший был мужик. Кто теперь? Григорович?

Упоминание безотказного капитана вогнало в краску. Чтоб отвлечься, Карина стала оглядывать салон. Никогда не видела подобного. Светлая кожа казалась мягче собственной, все блестело, и пружины нежных мест не домогались. Наоборот, как вышколенные слуги, они согревали, массировали и проветривали. Заднее сиденье занимала спортивная сумка — багаж успели доставить заранее.

— Если Григорович, — продолжила Бойко, — то учти: Васильев тянул его вверх, пока не выяснилось, что тот — сирота. — Елена Ивановна собралась еще что-то сказать, но судорожно сглотнула, щеки напряглись, а губы превратились в тонкую нитку.

Съехав на обочину, она некоторое время размеренно дышала, затем всклокотавший движок вновь бросил машину вперед.

— Прости, немного подташнивает. После полета, наверное.

Карина кивнула. Полюбопытствовать, не ждет ли собеседница пополнения, она не решилась, перешла к злободневному.

— Чем подполковник занимался в дни перед взрывом?

Соседка пожала плечами:

— Те же направления — поиск людей, которые соответствуют заданным условиям. То есть: не умирают, не болеют, имеют мало родственников или не имеют вовсе, не заводят детей, часто переезжают, при этом кардинально меняя круг общения, живут уединенно или, по крайней мере, к этому стремятся. Если прибыли ненадолго, то, наоборот, жгут на полную катушку, ничего не боясь и не стесняясь. Часто пропадают совсем, но их тела нигде не всплывают или оказываются подставными, а со временем их видят на другом континенте живыми и невредимыми. В общем, ничего нового. Впрочем… Меня напрягало, что в последние дни Васильев всего боялся, стал скрытным, часто спал не дома, а в кабинете…

Из-за боязни ли? Карина улыбнулась: сплетни упорно связывали подполковника с симпатичной заместительницей. Это было второй причиной для встречи. Оставаясь «помочь Васильеву бояться», Елена Ивановна могла услышать что-то сверх рассказанного на планерках.

Карина повернулась к задумавшейся водительнице:

— Причины для страхов были реальны?

— Казалось, что нет, но после случившегося… Теперь я ни в чем не уверена. Он говорил, что Вечные пойдут на все, чтобы на них не вышли. Эти слова помогли мне, как и другие советы, информации хватило, чтоб все понять и принять единственно верное решение. Тебя куда отвезти? Домой?

— Если можно. — В мутной от снега, давящей отсутствием бесконечности черноте проносились светлячки встречных фар. Говорить стало не о чем. — Жаль, я надеялась что-нибудь узнать. Придется поднимать отчеты и записи камер наблюдения и минута за минутой отслеживать передвижения Васильева в последнее время: куда ездил, с кем встречался, о чем говорил.

Елена Ивановна хмыкнула:

— Я сделала это в первую очередь. Отчет лежит в сейфе руководителя.

— Отчет ушел наверх, отдел остался в неведении. Теперь по крупицам надо воссоздавать снова, иначе ничего не понять. Других путей не осталось.

— Я бы поступила так же, —