затрубил рог, и другой ответил ему из долины. Эльфы услышали лязг металла и топот ног. Когда они добрались до конца тропинки, то увидели отряд гномов, охранявших вход в пещеру.

Кривоногие мужчины едва доходили Скафлоку до пояса, но были широкоплечи и длинноруки. Гневны были их смуглые, бородатые лица, глаза недобро поблескивали из-под лохматых бровей. Они были вооружены железными мечами, секирами и щитами. В прошлом эльфы не раз одерживали верх над гномами благодаря стрелам и копьям, а также своей ловкости, проворству и воинскому искусству.

— Что вам здесь надо? — прогудел предводитель гномов. — Или мало зла причинили нам эльфы и тролли, разоряя наши земли и порабощая наших людей? Сейчас перевес на нашей стороне, и если вы приблизитесь, мы убьем вас.

— Мы пришли с миром, Мотсогнир, — ответил Имрик. — И хотели бы только кое-что купить у вас.

— Мне известно твое коварство, Имрик Вероломный, — жестко возразил Мотсогнир. — Ты просто думаешь так обойти наши заслоны.

— Я дам тебе заложников, — пообещал ярл эльфов, и на это король гномов с неохотой согласился. Оставив часть пришельцев безоружными в окружении своих воинов, Мотсогнир позволил остальным спуститься в свои пещеры.

А там, под скальными сводами, в кровавом свете тусклых огней неутомимые гномы трудились у своих наковален. Их молоты гремели и лязгали так, что в конце концов у Скафлока зазвенело в ушах. Здесь самые искусные в мире мастера ковали бокалы и кубки, украшенные каменьями; кольца и ожерелья самой тонкой работы из червонного золота; оружие, достойное богов (и, действительно, гномам доводилось делать для них оружие) и исполненное злой силы. Всевластными были руны и чары, которые гномы могли вырезать на клинках, и непостижимыми искусствами владели их мастера.

— Я бы хотел, чтобы вы выковали оружие для моего приемного сына, — сказал Имрик.

Кротовые глазки Мотсогнира пристально поглядели на рослую фигуру Скафлока, освещенную колеблющимся пламенем.

Его голос перекрыл грохот молотов.

— Никак ты опять принялся за свои проделки с подменами, Имрик? Смотри, когда-нибудь ты перехитришь сам себя. Но, поскольку парень человечьей породы, думаю я, что он захочет иметь оружие из стали.

Скафлок заколебался. Предубеждение, воспитанное годами, не могло исчезнуть мгновенно. И все же он предвидел, что не за горами время, когда бронза окажется слишком мягкой, а редкостные эльфийские сплавы — слишком легкими для его крепнущих сил.

— Да, из стали, — ответил он твердо.

— Добро, — проворчал Мотсогнир и повернулся к своему горну. — Послушай меня, парень, вы, люди, пусть вы и слабы, и невежественны, и век наш недолог, а все же вы сильней эльфов и троллей, да что там, вы сильней великанов и богов, и только потому, что вам дано брать в руки холодное железо. Эй! — крикнул гном. — Эй! Синдри, Текк, Драупнир, на подмогу!

И тут же заработали горны, полетели искры, загремел металл. И таково было искусство кузнецов, что не успел Скафлок оглянуться, как уже у него на голове был крылатый шлем, на груди — сверкающая кольчуга, щит — на спине, меч — у бедра и секира — в руке: все оружие из голубоватой мерцающей стали. Скафлок вскрикнул от радости, взмахнул оружием и издал боевой клич эльфов.

— Ха! — крикнул он, бросив меч в ножны. — Пусть только тролли или гоблины, пусть сами великаны только посмеют приблизиться к Альфхейму! Мы обрушимся на них, грозой и пожаром пройдем по их землям!

И Скафлок сказал такую вису:

Плещет битвы пляска по отрогам горным.

Лупит меч по латам —

лязг стоит до неба.

Стрелы мчатся стаей.

Сталь крушат секиры:

крепкие кольчуги,

кованые шлемы.

Плещет битвы пляска.

Пре жестокой рады,

рубят вражьи рати ратоборцы гневно.

Бешеная битва брашно приготовит:

волк и черный ворон всласть вкусят добычи.

— Недурно сказано, хотя немного ребячливо, — холодно заметил Имрик, — только не вздумай обратить эти свои новые игрушки против эльфов. Нам пора! — И, вручая Мотсогниру мешок с золотом, сказал: — Здесь плата за работу.

— Лучше бы ты заплатил мне, освободив наших людей, которые томятся у тебя в рабстве, — ответил гном.

— Они нам слишком нужны, — заявил, уходя, Имрик.

До заката отряд эльфов укрывался в пещере и следующей ночью въехал в дремучий лес, в котором стоял замок Короля Эльфов.

Это место было окутано чародейством такой силы, с каким Скафлоку еще не доводилось встречаться. Он как в тумане различал то высокие стройные башни, освещенные луной, то мириады огоньков, которые плясали в голубом полумраке, то вдруг слышалась музыка, которая пронизывала его до костей и заставляла содрогаться, — и все же, пока они не добрались до тронной залы, он так и не смог ничего ясно разглядеть.

В окружении своих князей, на троне под балдахином сидел Король Эльфов. Золотыми были его корона и скипетр, но волной мрака колыхалась пурпурная мантия. Он был седовлас и седобород, единственный среди эльфов, чей возраст выдавали морщины на лбу и на щеках. На его лице, будто высеченном из мрамора, живым огнем горели глаза.

Имрик отвесил поклон, а воины его свиты преклонили колено перед своим королем. И тогда, точно ветер загудел, Король произнес:

— Приветствую тебя, Имрик, ярл эльфов Британии.

— Приветствую тебя, повелитель, — ответил ярл, встречая пристальный, наводящий ужас взгляд Короля.

— Мы созвали вождей наших кланов на совет, — сказал Король, — ибо до нас дошла весть, что тролли опять готовы к войне. Нет сомнений, что они вооружаются против нас, и можно думать, что перемирие будет нарушено в ближайшие годы.

— Хорошие вести, повелитель. Наши мечи залежались в ножнах.

— Эти вести, быть может, не так уж и хороши, Имрик. В прошлый раз мы прогнали троллей, и, хотя нам даже удалось вторгнуться в их земли, прочного мира нет. Иллред, Король Троллей, совсем не так глуп. Он не стал бы готовиться к войне, если бы не чувствовал себя сильнее прежнего.

— Я начну готовить мои владения к войне, повелитель, и вышлю разведчиков.

— Хорошо. Быть может, твои люди узнают что-нибудь из того, что упустили наши. — И Король Эльфов взглянул на Скафлока, который внутренне похолодел, но тем не менее смело встретил его огненный взор. — До нас дошел слух о твоем подменыше, Имрик, — проворчал Король. — Тебе следовало бы сначала испросить нашего дозволения.

— Не было времени, повелитель, — возразил ярл. — Дитя окрестили бы прежде, чем я успел послать весть и получить ответ. Трудно стало похитить ребенка в наши