Валерий Строкин ЗЕМЛЯ ОБЕТОВАННАЯ

Повесть

1. Эмиграция

Весь покрытый зеленью, абсолютно весь,

остров Невезения в океане есть.

Обычный августовский вечер. Необычным было только то, что наше семейство Журбиных в кои-то веки встретилось за столом, на ужине. В наш суматошный и сумасбродный век все не в меру загружены заботами и делами, чтобы встретиться на ужине, в чисто семейном кругу. Тем более неожиданным прозвучало заявление главы семейства.

Мой отец, Петр Львович Журба, младший брат изобретателя переходов в пространстве и времени Артура Львовича (сказки не врут, когда говорят о наследственности старших и младших братьев)…

Итак, батя, вяло ковыряя вилкой жареную картошку, вдруг произнес, ни к кому конкретно не обращаясь:

— А я уволился.

— Что ты сказал? — настороженно переспросила мама. У нее красивое имя — Капитолина. Семья её ласково зовет Капа.

— Я с сегодняшнего дня не работаю на заводе, — повторил отец.

— Как, уволился?

Мы переглянулись с Анжелой — моя младшая сестра, ну вот я всех и представил. Она сделала большие и удивленные глаза, прыснула в ладошку, глядя на растерянный вид мамы.

— Надоело, — отец оторвался от созерцания картофеля и посмотрел на нас. — Уже два года ничего не делаю. Конструкторское бюро полностью развалилось. Последнее время работал впустую.

— Ты не заболел? — спросила Капа.

— Нет. Производство стоит, зарплату не платят. — Отец пожал плечами. — Пришел к выводу, что на заводе я больше не нужен.

— Тебя сократили?

— Нет, сам ушел. Лучше самому, — усмехнулся отец.

— И чем думаешь заняться? — расспрашивала мама.

— Не знаю. В бизнесе я слабоват.

— Это точно, — поддержала Анжела. — На рынке стоять с семечками не будешь.

Мама вопрошающе посмотрела на меня.

— Все правильно, с этого завода не уходить, а бежать надо было. Его и так скоро закроют.

— Но и другие не лучше, — возразила мама.

— Папа сделал правильно, — Анжела захлопала в ладоши.

— Хорошо, все будем жить на мою большую зарплату учителя.

— Тебе тоже пора уходить из школы. Работаешь за копейки среди дегенератов, — Анжела улыбнулась, в этом году она получила диплом о среднем образовании. Как все девушки, мечтала стать моделью или, на худой конец, киноактрисой. Какие-то данные у нее бесспорно есть, но все понимали, что это детские амбициозные и неосуществимые мечты. Ни на что серьезное она не тянула. Отказываясь продолжать образование в университете, с юношеской самоуверенностью заявляла, что для неё достаточно школы.

— Мы — новое поколение, — говорила Анжела с апломбом. — У нас другие цели и задачи.

— Да, — покорно соглашался отец. — У каждого generation свои правила игры и своя кока-кола.

— Хорошо, чем нам с отцом заниматься? Идти в метро цветами торговать или исполнять народные песни и танцы? — перекинулась Капа на Анжелу.

— Это было бы лучше и интереснее для вас обоих, — парировала дочь.

— Жизнь подскажет, — философски заметил папа, вид у него был измученный, видно, решение далось нелегко. На заводе, в конструкторском бюро, он проработал большую часть жизни, попав на него сразу после окончания политехнического института.

Анжела выдвинула идею фикс, заинтересовавшую меня.

— Уезжать надо, как говорится, рвать когти. У нас еще лет десять, если не больше, продлится бардак, пока правительство не определится, что в конце концов будем строить, в какое светлое будущее вести народ. Ведь наши привычки — наши гены: до основания разрушить, чтоб из обломков построить новые имения…

— Имена, — возразил папа.

— Вот только не надо говорить про заграницу, — заявила категорично мама.

— Заграница нам поможет! — воскликнула Анжела.

— Это идея, — подхватил я. — Точно — эмиграция.

Все посмотрели в мою сторону.

— Сереженька, и ты туда же? — вздохнула Капа. — Тебе-то что здесь не нравится?

— Все не нравится. Я говорю про другую эмиграцию, про эмиграцию в иномирье.

Мама покачала головой, и все дружно улыбнулись — мол, совсем больной ребенок.

— Вы не поняли меня.

— Зря я не привил тебе любовь к классической литературе, — сказал отец.

— Мой дядя, твой брат Артур, может нам в этом помочь. Вернее, вам, — поправился я.

Отец сурово посмотрел и ответил:

— Что он, что ты — ягоды с одного поля. Я практик, а не теоретик, считаю и считал, что машину времени, как и вечный двигатель, невозможно построить, этому противоречат все законы природы.

— Ну, в законах природы я не силен…

— Это было бы здорово, — мечтательно протянула Анжела.

— Я не говорю про машину времени, есть старая уэллсовская версия — машина пространства. Дядя изобрел именно такую машину. Мы испытывали, — я зашептал, — это большая тайна. Машина отыскивает иномирья. Что-то вроде параллельных миров, не связанных с нашим прошлым и будущим. Вот туда, в иномирья, я и предлагаю вам эмигрировать.

Все дружно расхохотались.

— Но ведь я рассказывал вам…

— Про Минотавра, — вспомнила мама.

— И про Елену Прекрасную, — ввернула, смеясь, Анжела.

— Чистая правда, — я посмотрел на отца. — Все так и было. Дядиному изобретению около двух лет, просто он не спешит его обнародовать. Говорит: «Если народ не дорос, то правительство тем более», и считает, что изобретение преждевременно.

— Преждевременно, — повторил отец. Он посмотрел в черный квадрат окна, в котором торчал, вытянув длинную шею, фонарь, рассеивая тусклый желтый свет. — Но если… Если только предположить… — Батя повел крупными широкими плечами, наработанными в юношеской школе бокса. — Если только предположить, что… — Улыбаясь, обвел всех рассеянным взглядом, — это было бы здорово. — Взгляд задержался на Капе. — Ты как считаешь?

Мама улыбнулась.

— Все это мечты, — вздохнула она. — Но на такую эмиграцию я бы согласилась.

— Точно, мы бы нашли свободное королевство, — завелась Анжела, подмигнула отцу, — с незанятым престолом, а потом нашли бы мне жениха: принца или королевича.

— На белом «мерседесе» или коне? — фыркнул я.

— Можно и на длинношерстом суппорте, — Анжела показала язык.

— Это откуда? Не помню.

— Из повести одного из новых, то ли Строкина, то ли Сорокина.

— У него есть что-нибудь для дяди, про машины пространства? — Дядя, Артур Львович Журба, коллекционировал книги, в которых были даже самые