работе, это некая азбука, которую нужно усвоить, чтобы подойти к основным задачам. Все священные книги содержат непонятные тайны инобытия и написаны под знаком "Совершенно секретно. После прочтения сжечь свои грехи". Мы также не откроем здесь всех секретов, причем поступим так не столько в интересах сохранения Тайны, сколько из соображений экономии сил (своих и читателя), а также числа страниц книги. Ищущих запредельного знания и конечной истины в полном объеме мы отсылаем к Большим Трактатам.

9

Для того, чтобы говорить о реальном многосвязном мире, необходим отказ от линейной последовательности изложения и иллюзорной связности "реалистической" литературы, на самом деле дающей примитивную схему. В этом смысле жанр нашей книги внешне напоминает произведения постмодернизма, однако мы ставим совершенно другие цели. Обсуждаемые вопросы жизненно важны для каждого человека и слишком серьезны, чтобы просто забавляться с ними (Мф. 12:36, Еф. 5:4-6). К тому же в ходе подобных игр истина легко и незаметно утрачивается. В конце мира все начинают высмеивать действия Божественного и превозносить собственные достижения. Человек, лишенный разума, - это наказанный человек, потому что конец для него все-таки печален. Лучший способ помутить сознание - позволить бессмысленно и свободно смеяться и веселиться, быстро сжигая все свое благо. По современным представлениям, "свободный" человек может позволить себе заглянуть в любую щель этого мира, дернуть за любой конец, засунуть руку в любое отверстие, открыть рот по любому поводу, причем безнаказанно, поскольку последнее слово за ним, венцом творения. Коллективное веселье в форме сатиры, когда козлы (спутники Бахуса) ведут за собой баранов, является формой ритуального жертвоприношения (Лев. 16). Неразумный подобен животному, обреченному на заклание (Пс. 48:21). "Нет такой беды, которой бы глупец не призвал на себя."

Таким, как ты, нет веры!

Но если мы - увы! - в грехе погрязли,

То боги нас карают слепотой,

Лишают нас способности судить

И нас толкают к нашим заблужденьям,

Смеясь над тем, как шествуем мы важно

К погибели.

(Шекспир. Антоний и Клеопатра)

10

Особо не страдая цинизмом, наше изложение далеко и от прямолинейного возвышенно-правильного (морально-этического, черно-белого) назидания. Твердо следуя избранному курсу проштудировать все наши книги до конца, вникая во все хитросплетения сюжета и разбираясь в деталях повествования, читатель внезапно обнаружит: противоречие!

Когда ты первый раз сказал, что 5+5=10, то я поверил. Когда ты снова сказал, что 2+8=10, я усомнился. Когда ж ты в третий раз сказал, что 7+3=10, я понял, что ты лжец.

(Из фольклора)

На самом деле никаких противоречий в тексте нет, как, впрочем, и в мире, но есть противоречие в сознании читателя: препятствие, сомнение, раздирание надвое - такова двойственная природа греховного и несовершенного человека. А человеческая нравственность тем и порочна, что делит мир на добро и зло, хочу и нельзя, дам и возьму, лишая человека покоя и бросая его в тягостную трясину мнений, от чего составители как раз и предостерегают читателя.

Косые соответствия

В пространство бросить

Зеркальных сфер, -

Безумные параболы,

Звеня, взвивают

Побег стеблей.

Зодиакальным пламенем

Поля пылают.

Кипит эфир,

Но все пересечения

Чертеж выводят

Недвижных букв

Имени Твоего!

(М. Кузмин)

Нет вечных вещей в мире. Превозносится то, что "сейчас" нужнее всего; незаменимая на данный момент вещь восхваляется, нужное объявляется благом. И неважно, какое имя носит эта вещь: закон ли, благодать, преданность, стойкость, добротолюбие-миролюбие, мягкость, чистота... В свое время, на определенном витке истории, любая из этих категорий по воле Всевышнего отживет свой век за ненадобностью, исчезнет, уйдет в небытие как лишняя и бесполезная, даже будет поругана и названа преступной. Мавр сделал свое дело...

То, что вчера еще жило, светясь

Духовным светом тайного значенья

Для нас теряет смысл, теряет связь,

Как будто выпало обозначенье

Диеза и ключа - и нотный ряд

Немотствует. Сцепление созвучий

Непоправимо сдвинуто, и лад

Преобразуется в распад трескучий.

(Г. Гессе)

Тут же выяснится, что эта "хорошая" вещь была лишь приманкой для легковерных, соблазном, красивым обещанием. Пошедший за ней будет впоследствии обвинен, отстранен и наказан. "Бог послал искусителя испытать праведника..." И опять в свое время, на очередном витке неумолимая воля рока извлекает на свет божий нечто ранее непотребное, что вдруг расцветает чарующей красотой, трогает сердца глубиной, простотой и ясностью, проясняет умы очевидной правдивостью и близостью по духу. Или проще - написанное с Большой буквы легко превращается в технический термин с маленькой буквы, а то, о чем и думать не хотелось, надежно прописывает себя на всевозможных алтарях, даже не меняя своего названия. И опять, на очередном витке...

Нельзя сказать: "это хуже того", ибо все в свое время признано будет хорошим.

(Сирах 39:41)

Требования литературного стиля, которые мы стараемся соблюдать в минимальной степени, сводятся лишь к тому, чтобы эти превращения не казались читателю слишком резкими. Речь, исполненная тайного смысла, и трансцендентный язык имеют определенные законы, и им необходимо учиться. Упражнения в толковании напоминают примеры из учебника грамматики, которая считалась важнейшей наукой в древней Индии. Здесь уж никак не обойтись аристотелевой логикой (которая, как утверждают индийцы, вообще неприменима к духовным вопросам) и школьной математикой. Вместо них современный читатель, который не любит обходиться без аналогий, может попытаться использовать образы неевклидовой геометрии (как это пытался делать, например, П. Флоренский) или квантовой механики.

11

Для западного человека традиционным является восприятие мира через св. Писание иудеохристианской культуры - Библию, которая и представляет собой книгу жизни (Откр. 22:19), рассказывающую без прикрас обо всей прошлой, настоящей и будущей человеческой истории.

Пусть на помост высокий

Положат трупы на виду у всех;

И я скажу незнающему свету,

Как все произошло; то будет повесть

Бесчеловечных и кровавых дел,

Случайных кар, негаданных убийств,

Смертей, в нужде подстроенных лукавством,

И, наконец, коварных козней, павших