спину веяло сухим жаром из распахнутой дверцы духовки. Благодать…

«Все-таки какая же она у меня хорошая», — думал Кейси, елозя по терке вторым по счету яблоком и глядя на свою старуху, которая продолжала раскатывать по столу строптивое тесто. Он смотрел с умилением на ее отвисшую от усердия нижнюю губу, на седые пряди, которые она время от времени убирала за уши.

Кейси захотел сказать ей, возможно, впервые в жизни что-то ласковое, доброе, искреннее… Но слова не шли на ум. Плохих — сколько угодно, а вот с хорошими у него, как всегда, была напряженка.

— Линда… — начал он, не зная что сказать.

— Телевизор не пойдешь смотреть, пока все яблоки не сотрешь. Знаю я тебя, старый шакал! Как жрать, так он горазд, а как делом помочь — так у него, видите ли, грыжа.

— Линда, я это… как его… люблю тебя… — словно прыщавый подросток, признался в любви Кейси.

— Сдурел, что ли, старый осел? Ты не помирать часом собрался? Только попробуй у меня! Я покойников жуть как боюсь. Я первой буду там, — ответила она, указав жирным от растительного масла пальцем в потолок.

— Да не… не… Я не подумав сказал, — смутился Кейси и увлеченно погрузившись в процесс трения, замолчал…

* * *

— Мистер Кейси, — разбудил старика голос годокса.

— Чего хотел? — резко проснулся старик.

— Для восстановления соединительных тканей вашего сердца необходим еще биологический материал.

— И что? Мне сбегать за ним в магазин? Полкило хватит?

— Нет. Будет нужен ваш аппендикс. Вы разрешите его удалить и применить для дальнейшей реставрации органов?

— Дарю, — благодушно разрешил старик.

Через некоторое время годокс сообщил:

— Аппендикса не хватило. Нужно что-то еще.

— Возьми полметра моей отрезанной кожи. Жалко, конечно, что старуха без модного чепчика будет, но что поделать?

— Кожа не годится, — сказал годокс и задумался. Серая дымка во время его мыслительного действия усиливалась. — Слушайте, а у вас дети есть? Жена?

— Есть. Две дочки и красавица жена. Да и вообще ты не в моем вкусе, — пошутил Кейси.

— Я не к этому клоню. Если у вас есть дети, то, может, используем в качестве материалов ваши репродуктивные органы?

— Совсем обалдел?! Ты про мой репродуктор даже думать забудь. Не для тебя цветочек свой растил! — твердо заявил Кейси.

— Я просто предложил, не нужно волноваться. К тому же для полного восстановления ваших репродуктивных функций потом понадобится еще материал, а у нас его и так не хватает…

— Тогда не восстанавливай. Пусть у меня там будет просто элемент декора… А что, у меня больше в теле нет ничего ненужного? Грыжу забери, например. Она у меня большая. На всех хватит.

— Я ее уже израсходовал. И все ненужное тоже. Кстати говоря, есть еще один нюанс…

— Не томи.

— У вас закончились бонусные баллы для дальнейшей трансформации вашего тела.

— Давай я доплачу, пенсия у меня хорошая. Маленькая, но хорошая.

— Расу годоксов не интересуют ваши бумажки. Платой может послужить опять же ваше тело.

— Что тебе нужно?

— Ничего особенного. Просто мне придется немного скорректировать некоторые настройки ваших органов чувств. Это нужно лишь для того чтобы сохранить баланс мироздания. Где-то прибудет, а где-то убудет. Все согласно договору между людьми и расой годоксов. Готовы?

— А у меня есть выбор?

— Тогда приступим с созданию сердца, — довольно улыбнулся годокс дымящейся улыбкой. — Для полного завершения трансформации жизненно необходимы еще материалы. Советую вам грамотно и рационально распределить ваши возможности.

Лицо Кейси снова затянула странная субстанция.

— Мы вам оставим стопроцентное зрение, но при этом понизим на тридцать процентов спектральную чувствительность глаз. Удалим фоторецепторы и сделаем ваше зрение монохромным. Уберем стереоскопичность, оставив монокулярное зрение. Проще говоря, вы будете иметь стопроцентное зрение, но не будете различать цвета. Будете видеть окружающие предметы только в одном измерении, а не в трех, как ранее. Ну и немного сузим вектор видения… Согласитесь, это не так уж и страшно?

— Возможно… Когда нет выбора, приходится соглашаться, — хмуро ответил Кейси.

— Что значит «нет выбора»? Я же вас не заставляю этого делать. Вы сами сюда пришли, добровольно. Можете отказаться.

— Уговорил, делай меня дальтоником.

Снова послышался шелест игл.

— Отлично, отлично. Воспроизвожу поперечнополосатую мышечную ткань для вашего сердечка… Готово, как новенькое, — бормотал себе под нос инопланетянин.

— Что, сердце готово уже? — обрадовался Кейси.

— Нет, только мышечная ткань. На остальное придется еще наскрести. Кстати, какой уровень кислорода вы готовы себе оставить?

— Что значит «какой»? Весь, какой летает в воздухе, — не понял старик.

— Не получится. Для того чтобы наполнить кровью ваше будущее сердце, мне придется сократить общий уровень вашей крови во всем теле. А ее и так осталось немного, после того как я ее прочистил. Если газообмен в паренхиме будет слишком высок, а крови будет мало, возникнет перенасыщение кислородом. Рекомендую вам понизить уровень поглощаемого кислорода до сорока процентов.

— Делай, — обреченно разрешил Кейси.

— Сразу предупрежу, что теперь ваш средний суточный сон будет занимать около семнадцати часов. Придется с этим смириться. Согласитесь, все же это лучше, чем смерть?

Кейси согласился. Теперь он понял, почему его супруга стала такой вялой и сонной после трансформации. Он считал, что это временное явление. Что скоро все пройдет…

— Дальше, придется вас оставить без вкусовых ощущений. По-другому никак. Из сенсорных вкусовых хеморецепторов я воспроизведу мезодерму для сердца. В этом даже есть какой-то плюс. Представляете, сколько денег вы сможете сэкономить на продуктах питания? Вам же не будет разницы, что есть: крупу или мясо! Здорово же!

— Обалдеть можно… На барбекю теперь буду брать рулоны туалетной бумаги и, хорошенько подкоптив их, буду хрустеть, — мрачно вообразил старик. — Ладно, забирай мой вкус.

— Ах, если бы вы только видели сейчас свое новое сердечко. Пальчики оближешь! Та-а-а-акс… Дальше мы немного убавим нейронные импульсы в мозге, ослабив импульсы обоняния, осязания и частично слуха. Готово! Теперь вы полноценный человек, правда, без репродуктивных способностей. Ваш биологический возраст составляет… эм… двадцать шесть лет и три месяца.

— Я остался еще большим инвалидом, чем был раньше, — грустно подметил Кейси.

— Напрасно вы так говорите. С виду