дня. Просто приходит ко мне и ведёт себя так, будто знает меня. Но его ведь не существует! — он растерянно взъерошил волосы на затылке. — Я знаю, что говорю немного путано: так бывает, когда я говорю по-английски. Ох. Погодите-ка, — Эвен растерянно взглянул на психотерапевта. — Почему мы говорим по-английски?

— Потому что я не говорю по-норвежски? — предположил тот.

— Точно.

Эвен, ты такой идиот.

— Значит, тот парень, что раньше снился тебе, стал приходить к тебе в реальности, но сам ты не считаешь его реальным, — задумчиво произнёс психотерапевт.

— Я знаю, что он не реален, — настойчиво поправил его Эвен.

— Откуда?

— В каком смысле «откуда»? Просто знаю. Это слишком жутко. Он зовёт меня «малышом» и говорит, что любит меня, но я никогда прежде не видел его. Кажется, он считает меня своим бойфрендом и думает, что мы живём вместе. И это не считая того, что впервые я увидел этого парня именно во сне.

— Ты уверен? — уточнил психотерапевт. — Может, ты знаешь его, но не можешь вспомнить?

— Да что с вами? — вспыхнул Эвен, чувствуя, что начинает заводиться. Вообще-то по жизни он был довольно мирным парнем и не любил кричать на людей, но прямо сейчас страх и отчаяние определённо перевешивали здравый смысл. — Я не сошёл с ума. Я только что сказал вам, что у меня галлюцинации. Я ничего не забываю и никогда не видел этого парня!

— Хорошо-хорошо, — торопливо кивнул психотерапевт. — Успокойся, Эвен.

Эвен пристыженно замолк и с удивлением заметил, что в пылу своей короткой пламенной речи сполз практически на самый край кресла, подавшись вперёд всем корпусом и судорожно сжав ладони на подлокотниках. Он слегка ослабил хватку и аккуратно отодвинулся назад, вглубь кресла, расслабленно откидываясь на спинку. Ему стоило держать себя в руках.

— Простите, — слегка растерянно пробормотал он. — Простите, что накричал.

Если психотерапевт и заметил лёгкую заминку в его голосе, то виду он не подал, вместо этого с присущим ему профессионализмом вернувшись к теме разговора.

— Как выглядит этот парень?

— Он красивый, — уже чуть более уверенно ответил Эвен. — У него светлые волосы, зелёные глаза и губы необычной формы – «лука Купидона». Когда он улыбается, на его щеках образуются ямочки. Это очень мило, — на последних словах он осознал, наконец, что именно несёт, и смущённо замолчал.

Психотерапевт задумчиво постучал кончиком ручки по обложке своего блокнота. Тот факт, что он не спешил продолжать разговор, слегка обеспокоил Эвена.

— Что? — осторожно спросил он.

— Как ты объяснишь тот факт, что можешь так подробно описать внешность этого парня, если прежде видел его лишь во сне?

— Что? — непонимающе повторил Эвен, чувствуя себя немного глупо.

— Сны — плод твоего подсознания, — терпеливо объяснил психотерапевт. — Ты не можешь представлять в них новые лица. Каждое лицо, что ты видишь в своих снах, тебе доводилось видеть прежде.

— Ох, я знаю это, — кивнул Эвен.

— Значит, этот парень существует, и твоё подсознание пытается что-то сказать тебе.

— Я бы знал, если бы встречал его прежде, — возразил Эвен, но он не смог бы сказать наверняка, верил ли в это или просто пытался убедить себя в этом. Возможно, ему всё же недоставало уверенности в голосе.

— Возможно, ты терял память в последнее время? — осторожно предположил психотерапевт.

— То есть? — растерянно моргнул Эвен.

— Я имею в виду, ты… — психотерапевт замолк на полуслове и посмотрел на часы. — Ох, кажется, наш час закончился, Эвен.

*

Эвен бродил по улицам с зажатой в губах сигаретой и пребывал в бесконечной растерянности, щедро приправленной щепоткой страха. Потому что тот парень продолжал являться ему и во снах, и среди бела дня.

Сны Эвену нравились больше. Они переносили его в самые разные места и даже в разные временные отрезки, и Эвен просто… существовал в них, без возможности что-либо контролировать. Всё, что он мог, — это плыть по течению очередного созданного подсознанием сюжета. Сны всегда дарили Эвену комфортное ощущение тепла.

С галлюцинациями дела обстояли совсем иначе. Эвен мог сидеть в баре с друзьями и отдыхать, и в какой-то момент тот парень просто возникал у него за спиной и шептал на ухо: «детка, хочу отсосать тебе в туалете». А потом он растворялся в воздухе и оставлял Эвена в неловком возбуждении прямо посреди продолжавшегося как ни в чём не бывало веселья.

Блять. Что за нахуй. У меня хорошая жизнь. Чертовски хорошая. Почему же это происходит именно со мной?

*

— Когда ты в последний раз занимался сексом с другим парнем? — спросил психотерапевт.

Вряд ли когда-нибудь в своей жизни Эвену доводилось услышать ещё более неловкий вопрос.

— Что? — тупо переспросил он.

— Может, в этом всё дело? Может, твой мозг советует тебе пойти и завести парня?

— Это бессмысленно, — неуверенно возразил Эвен.

— Попробовать — не больно, — философски заметил психотерапевт. А потом улыбнулся: — Если ты, конечно, не снизу.

Что за херня с этим типом? И как он узнал, что я норвежец?

*

Эвен надел белую футболку и однотонные джинсы — вещи, в которых совершенно точно выглядел хорошо, — и отправился в бар с чётким намерением.

Сегодня я трахну парня.

*

В конце концов, он привёл домой девушку.

У тебя была только одна блядская задача, Эвен!

Вышеупомянутая девушка извивалась под ним и сладко постанывала от удовольствия, но всё, о чём мог думать Эвен, — это то, каким же противным и неправильным казалось происходящее. Мечтая оказаться как можно дальше отсюда, он на мгновение прикрыл глаза и вновь подался вперёд, сжимая ладонями узкие женские бёдра.

— Блядь, детка! — простонали под ним отчётливо мужским голосом.

Что за нахуй.

Эвен в панике распахнул глаза. Вместо девушки, чьего имени он даже не помнил, на постели раскинулся тот самый парень. Его глаза и кончики ресниц блестели от слёз, а взгляд из-под потяжелевших век казался почти чёрным, поплывшим от опьяняющей близости. Разлитый по щекам румянец плавно перетекал на кончики ушей и шею, а губы так покраснели и припухли, словно их целовали часами напролёт. Влажные