экипажа, он скрывал это от команды. Однако люди, посланные однажды, в конце декабря, на разведку, вернувшись, сообщили, что земля, на которой они находятся, — остров. Они обошли ее кругом вдоль береговой полосы. Но и Камчатка, видно, была недалеко, так как они встретили выброшенные на берег остатки разбитых ботов, рубленный избяной лес от построек, сани, на которых ездят оленные коряки. Все эти предметы были выброшены морем с камчатской стороны.

6. СМЕРТЬ КОМАНДОРА

Тем временем Берингу становилось все хуже. Он уже совсем не вставал, лежа в своей сырой земляной яме. Будь он в теплом, сухом помещении и обеспечен хорошей пищей, то, подобно Чирикову, быть может, тоже поправился. Но этого не было. Сырость, холод и однообразное питание содействовали быстрому развитию болезни. Десны его так распухли и зубы так расшатались, что командор не мог принимать пищи. К тому же, она была жесткая, а он не мог даже жевать. Зубы у него вываливались, лицо стало темным, глубоко впавшие глаза обведены темносиними кругами, все тело покрыто отеками, в суставах чувствовалась нестерпимая боль, как при остром ревматизме. Он с каждым днем слабел и угасал. Как-то часть стенки его землянки во время земле трясения обрушилась и полузасыпала землей, словно она торопилась принять его тело в свои объятия. Окружающие поспешили к нему, чтобы сбросить с него знмлю.

— Оставьте, не трогайте, — просил Беринг, — так теплее…

8 декабря, в глухую ночь, за два часа до рассвета жизнь командора угасла.

Тут же, около становища, на северном берегу острова, его и похоронили.

Смерть командора, поскольку ее не ожидали, произвела на оставшихся глубокое впечатление. Это был спокойный, приветливый, справедливый человек, и за эти черты своего характера пользовался общей любовью как среди своих офицеров, так и со стороны команды. Но его основной недостаток — отсутствие решительности, столь необходимой в трудных и ответственных экспедициях, подобных камчатским, привели к катастрофе.

Чириков, перезимовав в Авачинской губе, ничего не знал о судьбе своего командора и экипажа «Петра». Мало того, по горькой иронии судьбы, пустившись весной в новое плавание к берегам Америки для того, чтобы дообследовать открытые им берега, он прошел на «Павле» мимо южной части острова Беринга, но ему и в голову не могло прийти, что в это время в северной его части бедствуют его товарищи по экспедиции.

Какова же была дальнейшая судьба робинзонов острова Беринга?

Еще 28 ноября, во время сильного шторма, «Петр» был выкинут на каменистую отмель. Казалось, все пути для спасения беринговцев были после этого отрезаны. Они должны были бы все перемереть от цынги. Но именно то, что судно было выброшено на берег, дало им мысль воспользоваться его остатками и построить из них бот, чтобы достигнуть на нем берегов Камчатки.

5 мая 1742 года из этих остатков начали строить новое небольшое судно, которое было окончено лишь к началу Маршруты экспедиций Беринга и Чирикова не нанесены на карту по недостатку места. Все географические названия, упоминаемые в рассказе, имеются. По ним читатель сам может проследить пути экспедиций августа. 9 августа судно было спущено на воду и получило прежнее название — «Петр».

Что это была за посудина, видно из того, что через два дня после выхода в море к берегам Камчатки оно дало такую сильную течь, что при переполнении его живым (46 человек!) и мертвым грузом (5 бочек солонины из морской коровы и немалое количество других припасов) пришлось выбросить в море весь багаж: подушки, постели, платье.

16 августа увидели землю.

Это был Кроноцкий Нос.

Лишь на десятый день после этого удалось войти в вожделенную Авачинскую губу, в Петропавловскую гавань. А нерешительный командор так и остался лежать вечным вратарем Арктики, на острове, названном его именем, оба же острова получили с тех пор название Командорских островов.

Маршруты экспедиций Беринга и Чирикова не нанесены на карту по недостатку места. Все географические названия, упоминаемые в рассказе, имеются. По ним читатель сам может проследить пути экспедиций

Примечания

1

Морская корова — животное, давно уже истребленное. Водилась тогда в изобилии на Командорских островах. Она называется стеллеровой морской коровой, по имени натуралиста Стеллера, впервые описавшего это безобидное морское млекопитающее, родственное сиреновым — южноамериканскому ламантину и дюгоню, живущему в Индийском океане.

(обратно)