эмоций. Облегчение от того, что смерть снова прошла мимо ее нити жизни, тревога о будущем и невольное сочувствие спутникам (Тир едва стоит, Дан шипит, держась за больную ногу, но не отвлекает Клода от драконов) были вполне уместны, но вот чувство по отношению к Сину определению просто не поддавалось. А еще — то, что ощущалось в данный момент к Латке. Сохрани Судьбиня, но чувство это весьма напоминало благодарность, а это было совсем уж странно. Кто-кто, а Лата-то сейчас ничего не сделала! Только… ну, только вмешалась, сказав свое «Спасибо».

Именно…

Марита невольно посмотрела на Латку, которая, присев, подбирала с земли разбросанное имущество: котелок, который подруга умудрилась утащить даже при бегстве из Синтарина, ножик, мешочки и свертки. Движения Латки были странно замедленные, словно сельчанка еще не проснулась. Поморщилась, потерла руку… на запястье и выше быстро наливались багровые пятна. Очень напоминавшие следы от пальцев.

И кто же это в нее так вцепился, а?

Марита сама не поняла, как присела рядом, подымая жалобно хрустнувший мешочек. Похоже, глиняным кружкам все-таки пришел конец. И эта пострадала… как ее… овсяная крупа. Весь мешок засыпала.

— Дешево отделались.

— Да.

Латка перехватила ее взгляд и прикрыла пятна рукавом.

— Синяки останутся…

— Ничего, — улыбнулась сельчанка. — Бывает. Это так, маковое семя… мелочь.

— Извини.

Выговорить это слово — хоть и первый раз в жизни — оказалось на удивление просто. И удивленная улыбка Латки — кто бы мог подумать, господа, что улыбка лидийской сельчанки из дремучих Пригорок способна порадовать? А вот представьте себе…

Драконы и мужская часть отряда между тем завершили свои переговоры: носилки Архантом-Ри с бесконечными предосторожностями закрепили на спине у самого крупного дракона, Стимий что-то внушал ближнему Крылатому, Клод пытался напоить Тира каким-то снадобьем… И все оценивающе посматривали на «транспорт», а транспорт — на магов.

— Дамы, вы как? — повисший на безымянном маге Дан не терял присутствия духа, несмотря на белые от боли губы.

— Что? А, все хорошо. Дан, а ты? Нога… помочь? Пока Клод занят… хочешь, я травку одну выращу, она…

Парень остановил разогнавшуюся Лату на полуслове и, явно не поверив ее «хорошо», посмотрел на Мариту.

— Мы — удовлетворительно! — отозвалась та. И усмехнулась, сама себе удивляясь, — но учти, «бестолочь» я тебе еще припомню.

К чести златоградца, неожиданную Маритину фамильярность он встретил даже не изменившись в лице. Только съязвил что-то насчет удивительных свойств драконьего пламени в части излечения некоторых тяжелых случаев поражения знатским этикетом. Марита не осталась в долгу и прошлась по поводу нового слова в общении с драконами: мол, словечко, которое сорвалось у Дана после первой вспышки пламени — самое необычное приветствие, которое она слышала. Дан уверен, что данное слово уместно именно в качестве первого пожелания драконам? И не откажет ли он в любезности сообщить точное значение этого уникального приветствия и, главное, обстоятельства, при которых ему довелось пообщаться с драконами ранее?

Зеленые глаза смерили ее с непередаваемым выражением:

— Значит, и правда все в норме. Латка хлопочет, ты язвишь… порядок. Вы собирайтесь побыстрей, драконам надо скорей к себе, Арханта лечить. Нас в гости зовут. За Тиром присмотрите? Он порядком умотался.

Марита пожала плечами. Естественно, присмотрят, за кого Дан их принимает? Но ответить не успела. Душераздирающий вопль взрезал воздух, и вываливший из кустов кот обозрел драконов горящими желтыми глазами. Кот был оскорблен до глубины души, кот явно жаждал поквитаться с теми, из-за кого запаниковавшая хозяйка пихнула его в эти липучие-колючие заросли.

— Мияуууууууууууууууууу!

Интересно, стоит ли посочувствовать драконам?

— Миленький, как здорово! А теперь дохни сюда, пожалуйста… Умница!

Марита покосилась в сторону «дорогой подруги» с невольным восхищением и даже, пожалуй, с некоторой долей зависти.

В драконьем «Гнезде», среди оживших персонажей страшных сказок, людям было не слишком уютно — даже Тир и Стимий невольно напрягались, когда рядом проносилась очередная «летучая смерть». Сама Марита. Мягко говоря, тоже не ощущала в присутствии драконов душевного комфорта. А Латке хоть бы что! В первые пару часов после прибытия сельчанка, как и остальные, ежилась и помалкивала, но потом ей понадобилось сварить ужин, а Дан-водник отсыпался после лечения сломанной ноги, и будить его девушка пожалела. И пошла искать ручей сама. В стрррашный лагерь, где, кстати, уже начинало темнеть. Причем нашла же! А попутно еще и перезнакомилась с половиной драконов, которые, судя по всему, были шоке от подобной непосредственности, и даже вырастить какое-то остро необходимое хозяевам растение… кажется, лекарственное.

По чести говоря, этого от Латки вполне можно было ожидать. Мягкость и беззащитность, буквально бросавшиеся в глаза любому наблюдателю, были… не сказать, мнимыми, нет… Дело было в ином.

Насколько Марита правильно оценивала характер своей невольной подруги, сельчанка стеснялась и смущалась, когда дело касалось ее самой. А если речь шла о заботе по отношению к другим, остановить разогнавшуюся девушку было не проще, чем понесшую лошадь. Главное, чтобы Лата видела объект своей заботы и сочувствовала ему. Кто еще мог влезть в палатку Тира и стащить его штаны, чтобы сшить ему новые? И кто мог на следующий день отругать высокородного рыцаря за пинок, который тот отвесил безымянному магу? Ошеломленный Тир даже не пытался возразить — наверное, это был первый случай в жизни рыцаря, когда дама его не благодарила, а ругала — а Латка жужжала рассерженной пчелой, пока огневик не рявкнул что-то гневное и не сбежал.

Пожалуй, драконам, у которых Лата допытывалась, где тут набрать водички, стоит посочувствовать.

Хотя у магов и так было предостаточно причин для сочувствия драконам. Драконова падь или, иначе говоря, Глухая долина в Дымных горах была не самым подходящим местом для обитания. Если ты, конечно, не мошкун, не жаба и болотный жук. У нее было только одно преимущество: полная закрытость от внешнего мира. Ограниченная с одной стороны, огненной цепью постоянно дымящих вулканов, с другой — непроходимыми болотами, а с третьей Проклятым урочищем, долина была доступна только умеющим летать. К тому же молва утверждала, что с каждым утонувшим болота растут (как и леса с каждым пропавшим). Сколько в этих слухах правды, неизвестно, но очевидно, именно поэтому местные жители крайне агрессивно встречали любого, желающего утопиться в