просто невозможно. В очередной раз идя на шум, в итоге он вышел к огромной деревянной двери, укреплённой железными вставками. Взглянув через небольшое окошко в ней, Одиннадцатый увидел огромного мужчину, ростом более двух метров. Своей лысой головой тот бился об стену, а небольшие щепки, разлетавшиеся от неё, оставляли небольшие порезы на голом торсе неизвестного.

— Что ты делаешь? — поинтересовался Одиннадцатый. Незнакомец, недавно столь увлечённо бившийся об стену, неожиданно заорал и бросился на дверь, схватившись огромными руками за прутья в окошке. Пусть это и оказалось столь неожиданным, что любой другой тотчас отскочил бы, но Одиннадцатый даже не колыхнулся, продолжая пристально смотреть в пылающие гневом глаза пленника.

— Это Тройка. — Голос принадлежал небольшой хрупкой девушке, окутанной в серую вуаль, скрывавшую большую часть её тела. Её зашуганные глаза со страхом смотрели на незнакомую ей персону.

— И почему же он заперт? — Пройдясь по девушке оценивающим взглядом, Одиннадцатый вновь вернулся к интересовавшему его субъекту.

— Он не умеет себя контролировать… Из-за одного слова, которое ему не понравилось, он напал на Четвёрку. Поэтому было решено запереть его тут… Для блага других… — Её тихий голосок еле достигал ушей собеседника, но при всём этом он звучал так сладко, так успокоительно… Словно усыпляя любого, кто услышит его. — Я Пятёрка. А ты кто? Я тебя раньше тут не видела.

— Я… — Слегка призадумавшись, он повернулся к даме и сказал: — Одиннадцатый. Совсем недавно появился тут. Почему ты в трюме, а не на палубе?

— Не хочу, чтобы меня видели…

— Понятно. Ты помнишь что-нибудь до этого места? — Его орлиные тёмные глаза безотрывно смотрели на Пятёрку, от чего та даже слегка испугалась: ей показалось, что в них она увидела бездну.

— Н-нет…

— Ненавижу! — вдруг заорал Тройка. — Как же меня это бесит! Весь этот чёртов бред!

Одиннадцатый молча смотрел на бесновавшегося пленника, ходившего по камере и бившего по каждой из четырёх стен, пытавшегося сломать всё то, что он уже поломал. В итоге, слегка утихомирившись, тот снова приложился головой об стену и продолжил ритмично биться ею. Желая задать ещё один вопрос Пятерке, Одиннадцатый повернулся было к ней, но девушки и след простыл. Оставив Тройку, он направился к Двойке. Тот сидел за столом и что-то скрупулёзно пересчитывал. Заприметив незнакомца, он тут же сгрёб всё и затолкал во внутренний карман своего потрёпанного коричневого плаща. Залысина его слегка поблёскивала от бледно мерцающей горелки, стоящей напротив него. Двойка с подозрением взглянул на неизвестного ему мужчину, ожидая то ли беды, то ли возможности удрать. Слегка сморщив лицо в недовольной гримасе, всё же оценил ситуацию и уже спокойно, выпрямив спину, вальяжно уселся на табуретке без одной ножки, уперевшись ногой в стол, чтобы не упасть. Одиннадцатый оценочно поглядел на того, а затем серьёзным голосом спросил:

— Двойка?

— Нет! — молниеносно ответил тот. — А кто его спрашивает? И зачем?

— Меня зовут Одиннадцатый, я только что тут появился. И я хочу всего лишь задать пару вопросов.

— И каких же? Я хоть и не Двойка, но всё же могу ответить на интересующие тебя вопросы.

— Те чёрные облака были с самого начала, или они пришли потом? — Одиннадцатый прислонился к стене и сложил крест-накрест руки, внимательно смотря на своего собеседника. Глаза которого, к слову, бегали то туда, то сюда.

— Облака? Ааа, вспомнил! Они совсем недавно появились. Просыпаюсь я, значит, и тут вижу, как над головой огромные чёрные облака! Как же я удивился тогда! — Жестикуляция Двойки выглядела совсем неестественно, наигранно.

— Недавно? Ты ведь говорил Шестёрке, что они были ещё до тебя.

— Говорил?.. — Он на секунду растерялся, но быстро вернул самообладание. — Ах да, точно! Вот же я дурья башка! Да, конечно же, они были ещё до меня! И как я только мог забыть?

— Ты что-нибудь знаешь об этом месте? О своём прошлом?

— Нет, да и откуда мне всё это знать? Не моё это дело! Я сижу тут и никому не мешаю, так что не хочу, чтобы и мне мешали. Понятно?

Одиннадцатый молча развернулся и пошёл прочь от Двойки, вновь высыпавшего на стол что-то блестящее. Никто не помнил прошлого, никто не знал это место. Проходя мимо камеры, он всё так же слышал стук, как от метронома. Ровный и одинаковый. Тройка, судя по всему, продолжал биться своей головой об стену. Редкий лучик света в трюме осветил часть лица неизвестной личности, стоявшей рядом с пушечным портом и выглядывавшей через него наружу. На этом лице отчётливо вырисовывалась раздражительность. Чёрный фрак явно говорил, что это либо необычная особа, либо же пытавшийся на оную походить. Неизвестный, как только заметил Одиннадцатого, сразу же резвым шагом направился тому на встречу. Его обозлённое лицо намекало на, как минимум, неприятный разговор.

— Сколько мне ещё ждать, ты, челядь?! — сходу завопил он. — Я уже чёрт знает сколько жду, когда мне принесут чаю! Этот мелкий крысёныш ещё посмел смотреть на меня. МЕНЯ! Словно он мне ровня! Ну я и пнул его да приказал принести мне чашку чая, а он!.. Вот гадёныш! Вот только пусть попадётся мне на глаза, вмиг поймёт, как нужно вести себя с величественной особой! Ну, а ты чего разинул глаза свои?! Быстро принёс мне чаю, холоп! Долго стоять будешь?

— А вы кто, собственно говоря? — От этого вопроса незнакомец аж покраснел от распиравшей его злости, но каким-то чудом ему удалось сдержаться и как «истинный» джентльмен, выпрямившись и подняв свой подбородок, представился:

— Величать меня Девяткою. И я, без ложной скромности скажу, самая достойная персона на данном судне, единственная относящаяся к дворянскому роду.

— Не очень-то подходящее имя, для дворянской особы, — отрезал Одиннадцатый, смотря на того, как на дурачка. — Да и что это за род-то такой?

— Ты… Да как ты смеешь так разговаривать с более достойным, чем ты?! — Девятка рвал и метал, со всей силы ударив по балке рядом с собой, он мгновенно схватился за руку и, сдерживая подступавшие слёзы, сквозь зубы добавил. — Сгинь с глаз моих. Только попадись вновь… Познаешь силу моего удара вместо этой деревяшки (как насчёт такой перефразировки?).

Достигнув своей цели, Одиннадцатый прошёл мимо разгневанного Девятки, слегка сгорбившегося и державшегося за разбухшую от удара руку. Картина становилась всё понятнее, осталось лишь три элемента, кои нужно определить. И ведь времени в запасе, быть может, не так много. Говоря о времени… Это место было лишено его. Оно просто шло, но не вперёд и не назад. Можно подумать, что оно стоит, но и это не правда. И раз уж его в