необыкновенное блюдо?

— И не варится, и не жарится, в свое время все узнаете, — безжалостно ответил геолог. — Решил я с горя закурить. Хлоп-хлоп по карманам — только спички тарахтят.

— А покурить угостишь? — спросил я парня. — Найдется?

— Я пока еще не пьющий и не курящий, — строго ответил он. — А у ребят есть. Вот когда вернутся…

Я даже зубами заскрипел! И вспомнил тут, что на вокзале, в буфете, собирался купить десяток пачек в запас, а купил ли, не помню. Открываю поспешно рюкзак. Увы, нет папирос! Зато сверху лежал сверток, какого я с собой не брал. Размеров довольно внушительных, завернут в «Уральский рабочий» и перевязан цветной тесемкой с конфетной коробки. Удивленный, быстро развертываю. И что же я увидел?..

Как опытный рассказчик, геолог сделал паузу и повторил:

— И что же я увидел? До сих пор помню все очень ясно и опишу вам в подробностях. Во-первых, два больших бутерброда с колбасой, а колбаса с обеих сторон густо намазана вареньем «Роза». Затем — огромный кусище торта, а на нем селедочка, даже перламутровые щечки раскинула и обложила себя лучком, огурчиками и картошечкой. А еще толстый ломоть белого хлеба, густо, до черноты, посыпанный перцем, и большое разрезанное пополам яблоко, а каждая яблокова половина щедро сдобрена солью. Затем добрый кусок малосольной семги, вывалянный в сахарном песке.

И, наконец, голова заливного поросенка, намазанная абрикосовым джемом.

Сашок! Ясное дело — он! Не мог мне простить Ниночку! И вот решил напоследок насолить мне и наперчить и даже огорчить. Это он в буфете, пока мы на перроне клялись в вечной дружбе, сотворил такое кулинарное дело. И как, наверное, хихикал ехидно, воображая меня, развернувшего этот сверток.

А я готов был расцеловать его. Вот уж действительно выручил!

Только разложил я на траве свои сокровища под восхищенное аханье «перепелиного яйца», как из лесу показались двое моих коллег с кирками и лопатами на плечах. Еле-еле плетутся, а костер еще издали глазами обшаривают. Вполне понятно, что они хотели увидеть. А подойдя к костру и увидев Сашкины подарки, оба разом как-то странно всхлипнули, и загремели кирки и лопаты, выпавшие из их задрожавших рук.

Приготовляется любимейшее из блюд так: сначала счищается с колбасы варенье, а с семги сахарный песок. Затем срезается с торта пропахшая селедкой верхушка, а селедочка раскладывается во всей красе на испорченном листе кальки.

Если будете готовить такое блюдо, рекомендую перец с хлеба стряхивать платяной щеткой. Затем с яблочных половинок срежьте ножом просолившийся слой.

Вот и все приготовления!

Начали мы с селедки, прикусывая хлеб, приятно отдающий перцем. «Как в ресторане, чтобы аппетит раздразнить!» — засмеялся «перепелиное яйцо», а за ним и все. Потом, конечно, колбаса, а за ней — семга. Они хоть и сластили здорово, но, говорят, в Дании селедки с медом едят. Все дело в привычке.

А у нас было кое-что покрепче привычки — волчий аппетит! Заливной же поросенок под абрикосовым джемом, уверяю вас, очень вкусен! Советую попробовать. Потом вы переходите на фрукты. А в заключение лукулловского пира наливаете в кружку припахивающего дымком кипятку и пьете его с тортом.

Наконец, стряхиваете с газеты крошки, растягиваетесь у костра и читаете вчерашний номер «Уральского рабочею», который не успели прочитать в городе.

— Ну, как мое любимое блюдо? — засмеялся геолог.

Засмеялись вслед за ним все, кроме старичка-бухгалтера. Тот грустно вздохнул и сказал:

— Блюдо по всем статьям замечательное. Но, чтобы оценить его по достоинству, нужно иметь всего двадцать три года за плечами, над головой брезент палатки, перед палаткой веселый костерчик, а за ним шиханы, перелески и озерца нашего Урала…

Что ни говорите, а у поезда, даже по сравнению с «ТУ-104», есть свои преимущества.