Тридцатое октября.

Четыре года с момента наступления зомби апокалипсиса.

Север штатов, колония Сент-Эмбер. Население: триста двадцать шесть человек.

Детский смех эхом разносился по улицам, вместе с поднимающимся в небо солнцем разбавляя яркими красками этот привычный серый мир. Несмотря на приближающиеся холода, окружающие главную дорогу деревья все еще пылали сочным зеленым цветом, образуя подобие длинного “живого” туннеля и завораживая взгляды тех, кто только недавно прибыл в колонию. Для многих было непривычно слышать гулкое рычание моторов автомобилей, проносящихся по этому туннелю утром и вечером. Выхлопные газы дурно влияют на экологию, но большинству уже попросту плевать на это. Столько лет прожить в тишине и страхе, в полной мере “наслаждаясь” природой, а теперь обрести возможность вернуться к старому укладу жизни - какая уж разница, что там портит экологию? Теперь-то бояться нечего.

Появление тех странных людей в защитных комбинезонах посреди леса было чем-то странным. Они мало говорили, ничего не объясняли, а лишь делали свою работу, приводя в шок тех, кто наблюдал за ними. Рику и группе повезло столкнуться с ними: они поняли это не сразу, поначалу сочтя тех людей сумасшедшими. Кому еще придет в голову отлавливать ходячих и тыкать в них иглами и шприцами, а потом, еще рычащих и клацающих зубами, сажать в фургон и увозить с собой? Но нет же, все было не так просто, как казалось на первый взгляд. Эти люди были не чокнутыми, они были учеными. Не такими, как Юджин, признавшийся в своей лжи ради спасения. Им действительно удалось найти вакцину.

Бледно-розовая жидкость в крошечных флакончиках напоминала разбавленную краской воду. О составе лекарства знали лишь те, кто его разработал. Впрочем, никто и не пытался узнать, что же такое может излечивать мертвых. Не всех, конечно. Почему-то вакцина могла “оживить” лишь одного из десяти умерших, но это было уже хоть что-то. Когда казалось, что спасать уже некого, надежда расцвела вновь. Быть может, этот мир еще не был потерян?

Сент-Эмбер была первой колонией, в которой начали “оживлять” мертвецов. За высокой оградой успело разрастись большое кладбище, но ученые не бросали своих попыток, пока в один прекрасный день маленькая девочка, найденная в здании заброшенного склада в паре миль от города, вдруг не начала меняться. Рик сам видел весь процесс и даже спустя время не мог забыть своего удивления. Энни, как назвали девочку позже, поначалу стала спокойнее реагировать на людей. Она больше не пыталась никого укусить, лишь рассматривала окружающих ее людей, а вскоре даже стала их побаиваться. Лекарство, как объяснили ученые, будет действовать на всех по-разному, и Энни в каком-то плане повезло. Может, потому что она была обращена совсем недавно. По крайней мере, она не мучилась от жуткой агонии, как мужчина, который стал следующим подопытным. Он кричал, кидался на стены комнаты, в которой его держали, дергался, словно в конвульсиях. Но спустя двое суток он уснул спокойным сном, а потом начал приходить в себя.

Было странно наблюдать за новообращенными. Они вели себя совсем как маленькие дети. Заново учились говорить, обращаться со столовыми приборами, завязывать шнурки. Все вокруг казалось им совершенно новым, и о своей прошлой жизни они не помнили. Ученые посчитали это побочным эффектом, только вот лекарства или смерти - было неясно. И, быть может, не столь важно. Ведь эпидемию, наконец-то, удалось остановить.

Те, кого вылечили, заразиться вновь не могли. Долорес, женщина-ученый, лично проверила лекарство на себе. И затем позволила одному из ходячих себя укусить. Рана была не слишком серьезной и зажила уже через полторы недели. Люди еще никогда за время этого жуткого апокалипсиса не чувствовали себя более счастливыми.

Когда лекарство оправдало все надежды и оказалось действенным, Долорес стала собирать группы людей, которые согласились бы отправиться на помощь остальным выжившим. Рик был в числе добровольцев, оставив Джудит и Карла на попечение Мишонн, нашедшей себя среди местных докторов. Гленн и Мэгги попали в другую группу, Кэрол осталась присматривать за малышкой Энни, Дэрил решил остаться с ней, заодно снабжая колонию едой. Остальные тоже приспособились, найдя для себя подходящую работу, и жизнь медленно, но верно, начала возвращаться в привычное русло.

Первый поход Граймса занял почти два месяца. Он сам лично помог зачистить один из районов небольшого прибрежного городка и видел, как его заселяют выжившие. Жизнь врывалась в заколоченные изнутри дома, как свежий воздух попадает в легкие, заставляя их дышать. Все вокруг словно оживало после долгой спячки, и ради таких мгновений Рик готов был обойти весь мир, подавая отчаявшимся и напуганным людям светящийся огонек надежды. Не все еще было потеряно. Будущее вновь распахнуло свои объятия.

В Сент-Эмбере Рик проводил мало времени. Он скучал по детям, и в то же время невыносимое чувство вины и отчаяния гнало его прочь оттуда. Несколько раз он проходил мимо тюрьмы, один раз даже решился зайти внутрь. Перебрался через разрушенные стены, прошел по безмолвным пыльным коридорам. Эхо его шагов ударялось о стены и уносилось прочь, куда-то вглубь здания, прячась там в самых темных уголках. На каждом повороте он жадно прислушивался к малейшим шорохам, словно ожидая, что вот-вот откуда-нибудь появится ходячий. И даже не какой-нибудь, а женщина с темными волосами, чье лицо он видит в каждом своем сне с тех самых пор, как остался один.

Но кто-то там, наверху, видимо решил, что одного чуда людям хватит. О том, что случилось, лучше всего было забыть, и двигаться дальше, пока есть возможность. Не думать о том, почему лекарство не нашлось раньше, а просто жить. Ведь не всем повезло так, как Рику.

К концу октября Рик побывал уже в шести походах и повидал несколько новых колоний. Одна на западе, две восточнее Сент-Эмбер, еще пара - у самых берегов океана. Люди восприняли лекарство как стартовую черту, начав заново отстраивать города и возвращать жизни привычный уклад. Однажды утром Рик проснулся от звука музыки и с удивлением застал на кухне Мишонн, которая держала в руках старый радиоприемник. Из динамиков лилась старая и до боли знакомая песня, а сама женщина не могла сдержать счастливой улыбки, хотя в глазах ее при этом блестели слезы. Граймс не верил своим ушам, а композиции сменялись одна за другой, и все утро они с Мишонн танцевали под Боба Марли и Джеки Эдвардса, Соулеттс, Деррика Моргана и Ска Кингс.