блюда). Готовится он в виде фаршированного рулета, будет, сплошное упоение чувств-с!
Началось всё хорошо. В четыре часа шофёр Степан Гиль подвёл авто к подъезду. В авто сели сам Ленин, сестра его Мария Ильинична и здоровый мужик Иван Чабан — охранник. Ещё загодя с провиантского склада погрузили в багажник корзину. В неё положили фаршированную крабами и капустой стерлядь, сырокопчёную колбасу, эклеры, бутылку крымского кагора и фрукты. Авто выехало на Лубянку, оттуда по Мясницкой спустилось через Орликов переулок к трём вокзалам, а там — Краснопрудная, Сокольники, больница в двухэтажном доме среди густых деревьев. Ульяновы пробыли возле Крупской минут пятнадцать и тронулись в обратный путь. Уже изрядно стемнело. Дорога шла через Сокольнический лес, пустынная и накатанная. Гиль нёсся на большой скорости. — Степан, ты очумел! — Мария Ильинична постучала в стекло, которое отделяло пассажиров от водителя. — Скользко ведь, сверзимся в кювет! Заметим, что шофёра при рождении записали не Степаном, Станиславом. Он был поляк и в прошлой жизни на этом же авто возил супругу государя — императрицу Александру Фёдоровну. После революции его хотели как пособника старого режима расстрелять, но Ленин распорядился: «Пусть меня возит на царском авто! Он умеет водить и чинить!» Сейчас Ленин успокоил сестру: — Ничего, хорошо! Гиль знает, как везти! Ленину льстило, что его возит царский шофёр, да на царском авто. Но нынче у него было дурное предчувствие. Ленин знал, что в этих лесистых местах даже днём шалят банды: хотелось скорее выехать на широкую и людную Краснопрудную улицу.
* * *
Свистнули извозчика и вскоре оказались в Сокольнической глухомани на проезжей дороге. Саженях в двухстах справа светились окна бывшего спортивного общества «Санитас». Теперь лыжников разогнали, лыжами печи истопили, и там обосновался большевистский Сокольнический районный совет. Порой мимо проносились сани — то лошадки развозили москвичей по ресторанам и зимним дачам. Разбойники вглядывались вдаль: не засветятся ли фары авто? Минут через двадцать, когда все изрядно замёрзли, за изгибом дороги сквозь деревья блеснул, пропал и снова ещё ярче заблестел приближающийся и быстро увеличивающийся свет фар. Яшка весело сказал: — Вот она, долгожданная, тележка наша! — выдернул из-за пояса револьвер и вышел на дорогу. Барин хрипло крикнул: — Все выходь, перегораживай! А то мимо проскочит! — и выскочил за Яшкой. Рядом с ним встали Васька Зайцев, Конёк и Лягушка. Замахали руками: — Стой! Стой! Авто неслось, не снижая скорости.ДУРНЫЕ ПРЕДЧУВСТВИЯ
Утром памятного дня в кремлёвскую квартиру Ленина зашла его сестра Мария. Несмотря на ранний час, Ильич сидел за рабочим столом и что-то быстро писал бисерным неразборчивым почерком. Мария сказала: — Володя, сегодня Сочельник, большой праздник. Надо бы навестить Надю в больнице… Базедова болезнь замучила. — Поповский праздник? Тьфу, Машенька, чего ты мелешь! — Ленин часто заморгал. — К тому же я был у Нади на прошлой неделе. Отдельная палата, Бонч-Бруевич хорошее питание обеспечил, врачи внимательные, Надя ходит весёлая. Нынче я катастрофически занят, минуты нет свободной, в туалет бегом бегаю. Поднялся спозаранку, тысячи проблем, пытаюсь что-то решить. — Сегодня праздник, отдохнул бы… — Какой в задницу праздник! В стране разруха, люди мрут от голода! Преступность, насилия. Вот-вот вся Россия на дыбы встанет. Поезжай, Машенька, сама. Гиль без дела киснет, тебя отвезёт. Скажи Бончу, он соберёт корзину с деликатесами и фруктами. А я, прости, не могу, и точка! Завтра, может, съезжу. — Завтра нехорошо, потому как Рождество. Люди будут смеяться: «Вождь мирового пролетариата — атеист, а поехал с поповским праздником Миногу поздравлять!» Сегодня, поверь, это приличней! И свежим воздухом подышишь… Ленин поморщился, но ничего не сказал. Ему неприятно было слышать кличку «Минога». Коллеги навесили кликуху на Крупскую, которую почему-то не любили. Ильич подумал: хорошо, что хоть не помянула поклонницу свободной любви Инессу Арманд. Ленина томили тяжёлые предчувствия, ехать совершенно не хотелось. Но он пересилил себя, вздохнул, хлопнул ладошкой по столу: — Чёрт с тобой! Зудит, зудит: «Поехали, поехали!» Ну, поехали. Распорядись с отъездом в четыре часа. Пообедаем и тронемся.* * *
Началось всё хорошо. В четыре часа шофёр Степан Гиль подвёл авто к подъезду. В авто сели сам Ленин, сестра его Мария Ильинична и здоровый мужик Иван Чабан — охранник. Ещё загодя с провиантского склада погрузили в багажник корзину. В неё положили фаршированную крабами и капустой стерлядь, сырокопчёную колбасу, эклеры, бутылку крымского кагора и фрукты. Авто выехало на Лубянку, оттуда по Мясницкой спустилось через Орликов переулок к трём вокзалам, а там — Краснопрудная, Сокольники, больница в двухэтажном доме среди густых деревьев. Ульяновы пробыли возле Крупской минут пятнадцать и тронулись в обратный путь. Уже изрядно стемнело. Дорога шла через Сокольнический лес, пустынная и накатанная. Гиль нёсся на большой скорости. — Степан, ты очумел! — Мария Ильинична постучала в стекло, которое отделяло пассажиров от водителя. — Скользко ведь, сверзимся в кювет! Заметим, что шофёра при рождении записали не Степаном, Станиславом. Он был поляк и в прошлой жизни на этом же авто возил супругу государя — императрицу Александру Фёдоровну. После революции его хотели как пособника старого режима расстрелять, но Ленин распорядился: «Пусть меня возит на царском авто! Он умеет водить и чинить!» Сейчас Ленин успокоил сестру: — Ничего, хорошо! Гиль знает, как везти! Ленину льстило, что его возит царский шофёр, да на царском авто. Но нынче у него было дурное предчувствие. Ленин знал, что в этих лесистых местах даже днём шалят банды: хотелось скорее выехать на широкую и людную Краснопрудную улицу.