ароматный сладкий запах конфеты похож на откровенное чудо, что душистой атмосферой отгоняет вонь гнилой рыбы и «амбре» от замусоренного моря. Один из детей, доев лакомство, проронил вопрос:

— А что такое «Меч Петра»?

— Какой недетский вопрос, — удивилась Алиса. — Очень недетский для тебя.

— Скажи Данте, а ты откуда узнал про это? — спросил Патрик.

Мальчик посмотрел в карие глаза парня и игриво ответил:

— Дядя Патрик, мне папа Луры сказал, что вы священник церкви без головы и ей не хватам «Меча Петра», чтобы навести порядок. Так что это?

Патрик чуть посмеялся, его жена этого сделать не смогла, так как снова приложила платок к губам, тяжело покашливая.

— Одна очень древняя реликвия, принадлежавшая славному человеку. Давным-давно, — понёсся Патрик в исторические дебри, призабыв, что рассказывает всё детям. — Далеко на востоке, во времена, когда от Геркулесовых Столпов и до парфянских пустынь простиралась великая империя, жил сын Божий по имени Христос, говоривший об искуплении грехов и прощении. И случилось однажды так, что злые люди, сохранить напали на него, и один из его друзей отобрал меч у солдата и попытался

— А его друга звали Пётр?

— Да, Данте, его так и звали, — чуть улыбнулся Патрик. — А сам меч-то давно потерялся, так что можно про него и забыть.

— Когда-нибудь, я найду его и верну, — утвердительно заявил один из сорванцов.

— Да, Яго, — погладила девушка по голове мальчика. — Вернёшь.

Глава первая. Операция «Запад»

Лазурный Берег. Восемь часов утра.

Мрачная рука войны докатилась и до места, где растут бескрайние фиолетовые поля ароматной лаванды и каждого любителя роскошных пляжей манила когда-то дуга от Тулона до Италии, очень давно бывшей туристической Меккой юга Франции. Но теперь всё иначе — лавандовые поля сгинули в многовековом пожарище войны, а море превратилось в отходное место, куда скидывается всё, что не удаётся сжечь или закопать. Но новый порядок близко и его дыхание уже стремится обратить декадентов и отступников от нового правления в пыль. Всё вокруг заволокло дымом и смогом от вновь вспыхнувших пожарищ, а звук сотрясается от гула залпов сотни орудий, которые молотят с кораблей в своё время по величественному городу, круша воинов старого мира, всё ещё держащегося за основы либерально-кризисного мира, не желая влиться в единое и праведное государство, имя которому — Рейх.

Залив Ангелов, на побережье которого и раскинулись силы обороны, закрепившиеся в городе, сейчас наводнён кораблями флота Империи, которых настолько много, что из города кажется, будто они заняли всю полосу горизонта и подобно адской армаде из пучин морского ада ринулись гневом морского царя на землю, чтобы истребить живущих на суще. Несколько десятков единиц линкоров, из средиземноморского флота Империи, напичканных доверху мощными орудиями и системами защиты, отчего издали похожих на готические небольшие городки, заливают прибрежье инфернальными залпами тяжёлой артиллерии, разрывая пространство жутким и тяжёлым звучанием корабельной артиллерии. Эсминцы и фрегаты, число которых близко к сотне, пропали в дыму, который образуется от белых хвостов ракет, что уподобились смертельному огненному дождю из серы, падающему на головы грешников, как видит правитель Рейха горожан. А за всей армадой расположились массивные и огромные авианосцы, с палуб которых в небо поднимаются эскадрильи, у которых единственная цель — подавить сопротивление в воздухе и сохранить преимущество на земле, а затем и развить наступление до полной победы. Однако если артиллерия на кораблях это тяжёлый молоток, который загонит в гроб «свободную» Республику Прованс, то гвоздями, которые закрепят крышку, стало неисчислимое количество десантных катеров, устремившиеся на всех скоростях к Английской набережной, чтобы исторгнуть на берег тысячи солдат и техники и опрокинуть восвояси оборону непокорных.

Картина достойная того, чтобы её запечатлели — огромная флотилия, обрушила священный гнев на местность от Тулона и до самой границы с Рейхом, где раньше простиралась западная окраина Вольного Союза. В небе закружилось множество ярких и мимолётных огней — истребители и штурмовики, сцепившиеся насмерть с авиацией противника, а на земле и море десятки тысяч воинов стремятся в массовое наступление по всему Лазурному Берегу на штурм укреплений.

И посреди всего серого однообразия штурмовых десантных катеров, похожих на угли в море, выделяются несколько иных — совершенно небольшие, искрашенные в цвета бездны. На передней части корпуса, у самого носа расположилось по десятку бойцов, которые сидят под сенью длинного ствола автоматического орудия, выглядывающего из-под рубки управления. У носа одного из катеров стоит высокий человек, закованный в ту же экипировку, что и его солдаты — чёрные длинные сапоги под колено, усиленные бронепластинками скрытыми под поверхностью обуви, подминающей под себя тёмного цвета штаны из арамида, торс же защищён бронежилетом и наплечниками, на пару с тяжёлыми перчатками. Лицо скрыто под маской-противогазом, покрытой сверху чёрной каской.

Небольшой отряд, всего человек десять, расположился на десантном катере и каждый из бойцов облачён в такие же доспехи, что и у командира, который отличается только наплечником, который выкрашен в серебряный цвет, подтверждающий офицерский статус человека.

Парень гордо устроился на самом носу катера, обратив взор изумрудных очей далеко, всматриваясь в город, терзаемый Рейхом. Порывы ветра, лихо идущие с моря, нагоняют свинцовые тучи, закрывая солнце и заставляя его луч угаснуть и нагнетая мрак над городом, над которым нависла ярость и гнев Империи. Смотря вперёд, парень видит ни сколько изваяние из бетона, металла, камней и прочей материи, что образуют тысячи, десятки тысяч построек, сколько мириад душ, именующих это место родиной и неистово алчущих жизни, которая может вот-вот оборваться. Приложив руку к ручке, чтобы не упасть от скорости, на которой транспорт несётся к берегу, парень может спокойно рассматривать образы, расселяющиеся далеко впереди. Прекрасная набережная, на которой ещё не так давно отдыхали люди — семьи гуляли с детьми, влюблённые тут проводили время, да и просто любители понежится под солнцем, и это несмотря на тяжёлое положение города. За набережной простирается огромное пространство из домов, парков, садов и дендрариев, которые выросли посреди бетона и камней, став новым украшением для этого места. Но теперь нет набережной, и деревья вскоре поглотит огонь войны, выпущенный верноподданными Императора. Парень