Светлана Кекова КРУШЕНИЕ МИРАЖЕЙ Философская антропология Федора Степуна

Одна из тем философской антропологии «Серебряного века» — расколотость, раздвоение человеческой души. Оригинальный и яркий поворот этой темы — теория «артистической души», которую развивает философ и писатель Ф. Степун.

В статье «Природа актёрской души» философ исходит в своих построениях не из традиционного антиномизма добра и зла в сердце человека, а из антиномий в положительном полюсе души. Степун говорит о том, что в человеческой душе заложено Творцом огромное богатство, которое он называет положительным «многодушием». Это богатство столь велико, что реализовать его полностью у человека нет возможности. И перед человеком встаёт проблема: как примирить «положительное богатство человеческого многодушия» с «требованием строгого ограничивающего единодушия». Термины «многодушие» и «единодушие» обретают филосовско-антропологический статус, становясь константами теории Степуна. Формы примирения «единодушия» и «многодушия» в человеке могут быть разными. Философ выделяет три типа примирения: оно возможно в форме мещанства, мистицизма и артистизма.

Мещанский путь разрешения «многодушия» и «единодушия», по мысли Степуна, — это атрофия всякой сложности человеческой личности. В мещанском строе души гасится сама проблематика «многодушия». Происходит же этот процесс путём предельного упрощения: «Мещанский душевный строй — это бескрылость, отсутствие чувства дали, — того берега, второй родины. (…) Враги творчества, мещане, тем самым и враги подлинной духовной культуры. (…) Всюду и везде они люди количества, но не качества; труда, но не творчества; цивилизации, но не культуры».

Мистическая душа признаёт и утверждает полноту и богатство человека, она понимает «многодушие» человеческой личности, но «связывает его утверждение с подчинением каждой входящей в него души (…) закону духовной установки, чем и достигает своей тайны: полного отождествления многодушия и единодушия, абсолютной целостности». (…) «Души мистической души — все друг другу попутчики, ибо все мистические пути — пути духа, и все ведут к Богу…». Мистический строй души, с точки зрения Степуна, тоже враждебен творчеству и культуре. «Мистический путь — путь, пролегающий вне культуры».

Положительное же разрешение проблемы творчества (в онтологическом смысле творчество для Степуна — это путь эстетического самоутверждения в границах личности и судьбы) возможно только в артистизме, который «покоится на утверждении человека и как рассыпающегося богатства, и как строящегося единства». Основная черта душевного строя артистизма — любовь к творчеству; радость артистической души — богатство его «многодушия». «Артистизм — предельное утверждение многодушия; ибо артистизм — утверждение единодушия не как победы одной души над всеми и не как уравнения их к какому-то общему знаменателю, но как объединение их в эстетически совершенной картине борьбы».

Наиболее ярко проявляются три типа души — мещанская, мистическая и артистическая — в своём отношении к любви и смерти. Мещанской душе, по мысли Степуна, не доступны тайны любви и смерти. Для неё эта проблематика спроецирована в эмпирию жизни, в то время как мистическая душа разрешает проблематику любви и смерти в метафизику бытия. «В мещанстве ещё не любовь и ещё не смерть, в мистицизме уже не любовь, уже не смерть. Только в артистической душе любовь — подлинная любовь, а смерть — подлинная смерть».

Трагическое артистическое «многодушие» порождает особый феномен артистической любви: трагическое «многолюбие». Реализация этого «многолюбия» зависит от типа артистической души. Степун выделяет два типа артистизма: дилетантствующий и художественный. В каждой артистической душе, как показывает философ, идёт борьба двух одинаково сильных тенденций — тенденции вечной верности и тенденции перманентной измены. Артисты-дилетанты превращают «тенденцию верности в благое намерение, тенденцию измены — в мучительную действительность; артистическую же жизнь — в неряшливый эротический плюрализм». В творческом же, в художественном артистизме обе названные тенденции, по мысли Степуна, не пересекаются в одной и той же действительности, но как бы разводятся по «разным территориям внутренней жизни». Тенденция верности реализуется на «территории действительности», тенденция к измене на «территории мечты». Артист-художник в трактовке Степуна кажется не просто положительной фигурой, но награждается почти религиозными добродетелями: ему усваивается своеобразный аскетизм («аскетическое воздержание от реализации в плане действительности начала множественности»), мистическое чувство.

Подобная характеристика «дилетантствующей» и «художественной» разновидности артистической души кажется, на первый взгляд, верной и точной и разница между разновидностями представляется отчётливой и резкой. Но ведь и та, и другая реализация артистической души относится к одной сущности. Поэтому можно и должно вести речь о двух ипостасях артистической души, а в ипостасях сущность не разделяется. Художественный артистизм, как нам представляется, ничем в корне не отличается от дилетантского. Граница между двумя видами артистизма, с точки зрения Степуна, проходит между двумя пространствами воплощённости: это может быть пространство эмпирической жизни человека, или пространства творчества, мечты, иллюзии. С аксиологической точки зрения в антропологии Степуна реализация измены в жизни есть негатив, реализация же измены в мечте есть начало положительное. В артистическом культе «множественности и мечты» Степун отмечает «высоту, чистоту и напряжённость идеального творчества». Но что есть область мечты? В том смысле в каком Степун использует данное понятие, это есть область помыслов, которые могут быть столь же пагубными, как и поступки. В Нагорной проповеди Господь говорит, «что всякий, кто смотрит на женщину с вожделением, уже прелюбодействует с нею в сердце своём» (Мф. 5, 28.). Господь говорит о вожделении, но внимательный анализ статьи Степуна позволяет утверждать, что артистическая душа тоже вожделеет, а не любит. Философ говорит о земном эросе: «В многодушии артистической души всегда таится такое многообразие эротических возможностей, которое никогда не осуществить в жизни». Артистическая душа, согласно мысли Степуна, погружена в мистически безликую стихию любви. Она знает «доопытное предчувствие любви», ей ведом пафос «безмерности и вечности», и именно поэтому любой конкретный опыт любви кажется артистической душе