========== Пролог ==========

Валар, те, кому Единым было дано право проклинать и благословлять, карать и миловать, стирать с лица Эа и даровать прощение, через Митрандира сообщили ей свою волю. Артанис Нэрвен было дозволено теперь возвратиться в Благословенные Земли.

— Ты с честью вынесла все, что было положено тебе в книге судеб. Не поддалась искушению и чарам Кольца, помогала детям Эру в борьбе против зла, направляя их советом, давая приют, сражаясь со злом посредством волшебства, силы воли и премудрого разума, с оружием в руках отстаивала Имладрис, не жалея сил, способствовала уничтожению Тьмы и воцарению законного Владыки Гондора и Арнора, — вещал Митрандир, перечисляя все, за что Леди Лориэна была удостоена прощения Стихий и вновь сделалась желанной обитательницей Амана.

Галадриэль слушала его, не перебивая, чуть покачивая золотящейся головой, и казалась погруженной глубоко в собственные мысли. Это было лишь внешним впечатлением. Ни одно слово майа из свиты Сулимо не ускользнуло от слуха и сознания Венценосной Девы. Горечью и болью отзывались эти слова в ее сердце.

Ее простили, помиловали, ей вновь открыты объятия Валар, ожидавших ее прибытия в Валинор, в Круг Судеб, где, по словам Митрандира, ее собирались чествовать, воспевая ее мужество, силу воли, мудрость и благородство.

Вместо радости Артанис почувствовала смятение и неимоверную слабость, как будто вдруг разом все силы, и волшебные, и физические, покинули ее роа. Стало тяжело дышать. Она так долго и так безнадежно ожидала этого момента, что когда он, наконец, наступил, была совершенно не в силах осознать реальность происходящего.

========== 1. Ночь и сумерки ==========

Сидя на террасе своих покоев, в оцепенении, со сложенными в замок на коленях руками, Галадриэль слегка покачивалась, уставившись пристальным взором в стоявший перед ней круглый стол. Внезапное прикосновение чьей-то руки к ее плечу заставило Владычицу Лориэна вздрогнуть и резко повернуть голову.

— Не пугайся, милая, — снисходительно улыбнулся стоявший за ее спиной Серебряный Лорд, — Это всего лишь я. Только взгляни, какая прекрасная ночь! — воскликнул он, оглядываясь по сторонам.

Ночь действительно была завораживающе прекрасной. С террасы, что находилась среди верхних ветвей раскидистого, высокого дерева, было видно прозрачно-синее небо, черневшие стволы, ветви и кроны окружавшего их Золотого Леса, слабые огоньки светильников, как тот, что горел на столе, тусклые блестки далеких звезд в небе и яркие зеленоватые огоньки светлячков, видневшиеся далеко внизу, среди кустарников и травы. Можно было различить далекий щебет ночных птиц и стрекотание цикад и кузнечиков. Воздух был свежим, но не холодным, а, наоборот, от дувшего на высоте южного ветерка, казалось, исходит тепло.

Протянув руку, чтобы дотронуться до его оглаживавшей ее плечо ладони, Галадриэль сказала с печальной улыбкой:

— Ты прав, мой Тельперион Нинквелотэ. Я совсем забыла, что ты предпочитаешь очарование ночи дневному свету, — она взглянула в блестевшие зеленовато-серым, словно два светлячка, глаза Келеборна, — Это потому, что ты родился и вырос в сумерках?

— Нет, моя Леди, — отвечал, продолжая улыбаться снисходительной улыбкой, Лорд Лориэна, — Это оттого, что такие ночи напоминают мне о той ночи, когда впервые мой взор упал на твои прекрасные черты. Ты помнишь, мы провели ту ночь, гуляя по лесу в окрестностях Менегрота и непрерывно беседуя?

Задумавшись, Артанис припомнила, каким неприятным и навязчивым показался ей молодой родич Эльвэ Среброманта в первый вечер их знакомства, но не спешила портить супругу романтических воспоминаний о знакомстве с ней своими замечаниями.

— Твои волосы ослепительно сияли, словно золотой венец заморской королевы, — продолжал, тем временем, делиться впечатлениями Лорд Келеборн, — Ты показалась мне сошедшим с небес божеством! Я, как сейчас помню, решил, что не могу оставить без моего внимания такое прекрасное создание…

— Мой ласковый барс, — Галадриэль слегка сжала его руку, — поверь мне, я очень ценю твое расположение.

Лорд синдар довольно улыбнулся, подумав, что, несмотря на упрямый характер, его весс, все же, — самое восхитительное создание во всей Арде. С ним она неизменно была кроткой и покладистой, а нежность ее ночных ласк нельзя было сравнить ни с чем, испытанным Келеборном за всю долгую жизнь. Он по-своему был привязан к этой гордой и упрямой голодрим, выказывавшей с другими свой норовистый нрав.

Первоначально выбор Лорда Келеборна, сына Галадона, что приходился братом матери трех братьев — Эльвэ, Ольвэ и Эльмо, пал на дочь старшего кузена — несравненную аранель Лютиэн. Других достойных его руки Серебряный Лорд просто не видел. Венценосный кузен, однако, ревниво охранял единственное дитя от любых посягательств на ее руку, будто желая, чтобы принцесса Дориата прожила Вечность подле него и Торил Мелиан.

В утешение огорченному отказом в руке дочери Келеборну королева сумеречных эльдар предрекла, что ему предстоит стать супругом самой прекрасной девы дома Финвэ, вызвав удивленное негодование последнего, ведь Финвэ и все его потомки жили далеко на западе, за синим бескрайним морем, в зачарованном краю. Келеборну вовсе не улыбалась идея отправляться за будущей женой в далекое плавание через океан в полнейшую неизвестность. Но Торил успокоила его, сказав, что скоро она сама придет из той земли, чтобы вскоре сделаться его супругой — так и случилось…

— А я рад, что теперь ты, наконец, вольна отправиться домой, — воодушевленно отвечал ей Лорд Келеборн, — Не медли моя Леди, отправляйся скорее к берегам Западной Земли.

— А ты? — спросила она с заметным беспокойством в голосе, — Разве мы не поплывем туда вместе?

— Мой нежный друг, — заговорил Келеборн покровительственным тоном, — Ты знаешь, что моя миссия здесь еще не окончена. Мой долг — заботиться о народе эльдар, что еще живет в Средиземье. Вместе с Кирданом мы соберем всех эльдар в гаванях Форлонда, нужно будет выстроить корабли, а когда все смогут покинуть эти земли, чтобы отправиться в Эльдамар, я буду сопровождать их и мы встретимся с тобой скоро.

— Понадобится несколько лет… — ошеломленно прошептала Леди Галадриэль, сверкнув на него глазами.

— Да, — кивнул ее супруг, — Но они пройдут в трудах и заботах о народе. Не беспокойся обо мне, мой свет, и