чтобы играть роль мужа.

Я склонил голову набок. Я никогда не думал о браке. В этом не было необходимости.

— Если ты имеешь в виду отсутствие у меня эмоций, могу заверить тебя, что при необходимости я смогу их подделать.

Римо пожал плечами.

— Это не брак по любви. Нино не нужно ничего чувствовать, чтобы жениться. Ему нужно только сказать " да " и трахнуть свою невесту, возможно, отца ребенка или двух, и сохранить свою жену в живых, пока мы хотим мира с семьей. Ты ведь можешь это сделать?

Я прищурился, мне не понравился его тон.

— Я могу это сделать.

Фабиано покачал головой.

— Это чертовски плохая идея, и ты это знаешь.

— Это нетрадиционно, — признал я.

— Но это практика, которая использовалась в наших кругах на протяжении поколений. Еще до того, как наши семьи приехали в США, они организовывали браки, чтобы установить связи между различными семьями. И у семьи есть ценности старого света. Они единственная семья за пределами Италии, которая все еще следует традиции кровавых простыней. Я уверен, что семья Луки будет приветствовать идею другого организованного брака между семьями; Лука должен держать традиционалистов в семье счастливыми, особенно теперь, когда он должен был принять некоторых своих родственников из Сицилии. И в Каморре все еще есть традиционалисты, которые оценят такое соглашение.

Фабиано снова покачал головой.

— Повторяю, Лука не согласится. Он убьет меня.

Римо ухмыльнулся.

— Посмотрим. Я слышал, он должен защищать своих детей.

Фабиано дернулся.

— У Арии есть дети?

Мы с Римо знали это уже давно. Один из наших знакомых сказал нам. Лука позаботился о том, чтобы Ария и дети не попадали в прессу, и даже убил нескольких фотографов, которые не понимали концепцию конфиденциальности. Римо не хотел, чтобы Фабиано знал об этом, потому что боялся, что во время своего визита в Нью-Йорк Фабиано будет слишком эмоциональным. Видимо, он передумал.

— Дочь и сын — сказал я. — Он должен защитить их, и если мы предложим ему мир на Западе, это убедит его.

Фабиано молчал.

— Как давно ты знаешь?

— Это важно? Лука не подпустил бы тебя к своим детям, — сказал Римо. Фабиано кивнул, но губы его были плотно сжаты.

— Ты знаешь, что Данте не был главной силой, стоящей за нападением на нас. Это был мой отец. — он посмотрел на меня, потом на Римо. — Данте может убить моего отца прежде, чем мы доберемся до него. Я не хочу, чтобы это произошло. Позволь мне поехать в Чикаго и привезти его в Лас-Вегас. Мы все еще можем попросить Луку о мире после этого.

Римо бросил на меня многозначительный взгляд, явно нуждаясь в том, чтобы я, как обычно, был голосом разума.

— Это неразумно, — сказал я. — Ты слишком эмоционально увлечен, чтобы возглавить атаку на территорию подразделения, особенно на твоего отца. И мы не знаем наверняка, действовал ли твой отец без прямого приказа Данте. Данте не мог убить его.

— Это был план моего отца. Ты слышал, что сказали эти ублюдки, когда мы их разорвали. Мой отец послал этих ублюдков, потому что хотел моей смерти, — прорычал Фабиано. — И я хочу убить его. Я хочу разорвать его на куски.

— Так и будет, — твердо сказал Римо, касаясь плеча Фабиано. Он помолчал. Опять с этой улыбкой. — Но это был бы хороший свадебный подарок. Если мы доберемся до Скудери, его смерть станет мирной жертвой для Луки и его клана. В конце концов, сестры Скудери тоже не очень-то любят своего отца.

— Конечно, нет. Он презренный мудак, — сказал Фабиано.

— Мы не можем вальсировать в Чикаго и вывести их Консильера. Ты ведь понимаешь это? Данте поставит на место все возможные средства защиты. — мне пришлось это сказать, потому что становилось все более очевидным, что ни Римо, ни Фабиано не сделают мудрого выбора, когда дело дойдет до того, чтобы снять наряд. — Единственный логичный выбор, отправить меня в Нью-Йорк на встречу с Лукой. Я не переживаю. Я смогу деэскалировать ситуацию, если потребуется.

Римо покачал головой.

— Я Капо. Я должен быть на фронте. Только гребаный трус послал бы своего брата рисковать своей жалкой задницей в такой ситуации.

— А как же моя гребаная задница? — пробормотал Фабиано.

— Твоя задница в безопасности из-за твоей сестры. Что бы ни говорил Лука, он всегда дважды подумает, прежде чем всадить тебе пулю в голову. С Нино его ничто не удерживает.

— Он в меня не выстрелит. Его следующая поставка должна будет пройти наши границы в ближайшие дни ... если верить нашим информаторам в Мексике. Мы перехватим их, удержим его людей и его наркотики до встречи, и я отдам приказ освободить их в знак мира, в знак доброй воли.

— Наркотики и солдаты не помешают Луке убить тебя, — сказал Фабиано.

— Посмотрим, — сказал я. — Это единственный логичный выбор.

— Твоя гребаная логика меня бесит, — пробормотал Римо.

— Я будущий муж, поэтому логично послать меня. Мы сделаем это на моих условиях, Римо. Я не позволю вам двоим опираться на свои эмоции.

— По-моему, он специально меня разозлил, — сказал Римо Фабиано.

Фабиано кивнул.

— Думаю, что да.

— Не нужно много усилий, чтобы вывести тебя из себя, Римо.

Римо прищурил глаза на меня.

— Логично было бы взять кого-нибудь с собой. Ты не должен идти один. Возьми Фабиано.

Фабиано закатил глаза.

— Да, возьми меня. Потому что я пуленепробиваемый, потому что я гребаный Скудери.

Я посмотрел на блондина.

— Может быть, твое присутствие вскроет слишком много ран для Луки. Мы не хотим начинать не с той ноги.

— По-моему, корабль отплыл, — сказал Фабиано.

— Хочешь поехать со мной в Нью-Йорк? — я спросил, с сомнительным выражением лица.

— Я лучше поеду в Чикаго и убью своего гребаного отца, но если безумный брак между тобой и какой-нибудь бедной Фамильей приблизит меня к этой цели, я поеду в Нью-Йорк и поговорю с этим гребаным Лукой Витьелло. Но не думаю, что он будет рад меня видеть. Он ни на секунду не поверит, что я изменился.

— На самом деле нет. За исключением твоего поведения с Леоной. Ты все еще жестокий ублюдок, поэтому Витьелло не должен доверять тебе, — сказал я.

Фабиано переводил взгляд с Римо на меня.

— Я еду или нет? Я должен придумать, как рассказать об этом Леоне, не пугая ее.

Римо покачал головой.

— Я должен поехать как Капо.

— Мы прибережем это воссоединение для второй встречи, когда Витьелло будет убежден, что преимущества связи перевешивают радость отрубания головы, — сказал я.

— Это значит, что я еду. — Фабиано встал. — Я очень надеюсь, что это чертово испытание позволит мне убить моего отца, или вам двоим придется многое мне компенсировать.

Я все еще не был уверен, что присутствие