запустил основной аппарат. Чувство, которое охватило меня, было сродни падению с кошмарной скоростью в бездонную пропасть. Мои уши оглохли от невыносимого грохота, с которым я падал вниз, меня одолела страшная тошнота, и я был близок к тому, чтобы на мгновение потерять сознание посреди черного вихря ревущего пространства, весь во власти силы, которая, казалось, тащила меня на самое дно вселенной сквозь бесчисленные преисподние пропасти.

Затем скорость моего падения постепенно замедлилась, и я плавно опустился на какую-то твёрдую поверхность. Свет здесь тускло мерцал, становясь всё яснее по мере того, как мои глаза привыкали к нему, и в этом свете я увидел Хэлпина, стоящего в нескольких шагах от меня. Позади него были видны тёмные, аморфные скалы и расплывчатые очертания пустынного пейзажа из низких холмов и первозданных равнин, на которых никогда не росло деревьев. Хотя я почти не знал, чего ожидать, я был несколько удивлен характером окружающей среды, в которой оказался. До сих пор я полагал, что четвёртое измерение должно быть намного более красочным, сложным и разнообразным миром, полным множеством оттенков и непомерно искажённых форм. Однако, эта печальная и примитивная пустошь была воистину идеальным местом для совершения намеченного мною акта.

В мерцающем свете Хэлпин подошёл ко мне. С ошеломлённым лицом и почти идиотским взглядом он немного заикался, пытаясь заговорить.

— Ч-что с-случилось? — выговорил он наконец.

— Неважно, что случилось. Сейчас не те обстоятельства, чтобы говорить об этом.

Отвечая на вопрос я положил переносное устройство на землю.

Лицо Хэлпина всё ещё выражало изумление, когда я выхватил нож и одним точным ударом проткнул его грудь насквозь. Этот удар полностью оправдал всю удушающую меня ненависть, все грызущие меня обиды за десять невыносимых лет. Хэлпин упал на какую-то кучу камней, немного подёргался и замер. Кровь очень медленно сочилась из его бока, постепенно скапливаясь в лужу. Помню, я удивлялся этой медлительности — казалось, даже спустя часы и дни кровь продолжала сочиться из его тела.

Каким-то образом, стоя там, я был одержим чувством полной нереальности происходящего. Несомненно, долгое напряжение, которое я испытывал, ежедневный стресс от скрываемых эмоций и надежда, отложенная на десять лет, — всё это сделало меня неспособным осознать окончательное исполнение своего желания, когда оно наконец свершилось. Всё это казалось не более чем одной из моих ежедневных смертоносных грёз, в которых я воображал, как вонзаю нож в сердце Хэлпина, представляя, как передо мной лежит его ненавистное тело.

Наконец я решил, что пришло время возвращаться домой, ибо для меня не было никакой пользы в том, чтобы дольше задерживаться возле трупа Хэлпина посреди невыразимо унылого ландшафта четвёртого измерения. Я установил портативное устройство в такое положение, чтобы его лучи были направлены на меня, и нажал выключатель.

Я почувствовал внезапное головокружение, означающее, что сейчас мне предстоит новый спуск в бездонные вихревые бездны. Но хотя головокружение продолжалось, ничего более не произошло, и я обнаружил, что всё ещё стою рядом с трупом, в той же гнетущей обстановке.

Потрясение и растущий ужас охватили меня. Очевидно, по какой-то неизвестной причине устройство не могло работать здесь так, как я самоуверенно ожидал. Возможно, в этой новой среде существовал какой-то барьер, препятствующий полному проявлению действия инфракрасной энергии. Не знаю, но во всяком случае, я оказался в полном одиночестве и в очень неприятном положении.

Не помню, как долго я обманывал себя, бешено настраивая механизм излучателя в надежде, что это временная неисправность и мне удастся всё починить, если я смогу найти причину поломки. Однако все мои попытки что-либо сделать были бесполезны: устройство находилось в отличном, рабочем состоянии, но не выдавало нужной мощности. Я провёл эксперимент, направляя его лучи на мелкие предметы. Серебряная монета и платок растворялись и исчезали очень медленно, и я чувствовал, что они, должно быть, материализовались в нашем земном мире. Но, очевидно, излучаемая энергия была недостаточной для того, чтобы переместить человека.

Наконец я сдался и бросил излучатель на землю. В приливе жестокого отчаяния, которое одолевало меня, я почувствовал необходимость физических действий, продолжительного движения и немедленно отправился исследовать странный мир, в котором я невольно оказался в заключении.

Это был неземной мир — мир, который мог существовать до сотворения жизни. Волнистые бледные пятна пустошей лежали под тускло-серым небом без луны, солнца, звёзд и облаков, откуда истекало неопределённое и рассеянное мерцание. Теней не было, потому что свет, казалось, исходил со всех сторон. В одних местах почва была покрыта серой пылью, в других — серой вязкой слизью; а невысокие холмы, о которых я уже упоминал, были похожи на спины доисторических монстров, вздымающихся из первичного ила. Не было никаких признаков существования насекомых или животных, не было ни деревьев, ни трав, ни следов мха, лишайника или водорослей. Многие камни были хаотично разбросаны по пустоши; а их формы были такими, словно безумный демон вздумал подражать творению Бога. Свет был настолько тусклым, что все предметы терялись на небольшом расстоянии; и я не мог сказать, насколько близко или далеко находится здесь горизонт.

Мне казалось, что я бродил уже несколько часов, стараясь, насколько это возможно, держаться одного направления. У меня был компас — я всегда ношу его в кармане; но он отказался здесь функционировать, и я пришёл к выводу, что в этом новом мире не было магнитных полюсов.

Внезапно, когда я обошёл груду огромных аморфных валунов, я набрёл на скрюченное человеческое тело, лежащее на земле и, не веря своим глазам, понял, что это Хэлпин. Кровь всё ещё сочилась сквозь ткань его пальто, и кровавая лужа под ним была не больше, чем тогда, когда я начал свое путешествие.

Я был уверен, что не блуждал по кругу, как это бывает с людьми, оказавшимися в незнакомой местности. Как же я мог вернуться на место преступления? Проблема эта чуть не свела меня с ума, когда я обдумывал происходящее, и с энергичностью безумца я направился в противоположном направлении от той точки, с которой начинал свою недавнюю прогулку.

По сути, сцена, которую я сейчас видел, во всём была идентична той, что находилась по другую сторону от трупа Хэлпина. Трудно было поверить, что низкие холмы, унылые равнины из ила и пыли, и чудовищные валуны были не такими, как те, мимо которых я бродил до этого. Двигаясь вперёд, я