- 1
- 2
своего, ничего не слыхал.
Глянул вверх — через щели в барже светит фонарь.
Прошел человек по палубе.
Перегнулся через борт и спрашивает, как начальник:
— Это что за лодка?
А я чувствую, что скажу слово — голос сорвется. Молчу.
Он опять. Крикнул уже:
— Что это за лодка? Эй, ты!
Тут ему кто-то из ихних ответил:
— Это сюда, на баржу, к старику, свои приехали.
— Ага, — говорит и отошел.
Опять стало тихо. Я уж вверх не гляжу, смотрю по борту парохода.
Вдруг что-то вниз ползет серое по черному борту.
Я замер. Дошло до воды — стало.
Мешок.
Вся сила ко мне вернулась.
Не брякнул я, не стукнул. Протянулся тузом по борту вперед, ухватил мешок — здорово тяжелый! — и осторожно опустил в туз.
В это время туз качнуло; глянул — Сережка уже стоит на корме.
Он по той же веревке слез, на которой и мешок опустил.
Я взялся за весла и стал потихоньку прогребаться вперед.
В это время с парохода кто-то крикнул:
— Эй, дед, фонарь давай! Заснул?
И мы слыхали, как кто-то спрыгнул на баржу.
Я чуть приналег посильнее.
Фонарь стал метаться по барже.
На пароходе закричали, заголосили.
Бах, бах! — щелкнули два выстрела.
— Эх, навались!
Мы уже огибали мол. Сережка оглянулся и сказал:
— Шлюпка за нами — навались!
Я рванул раз, два — и правое весло треснуло, я повалился с банки[2].
Вскочил, смотрю — Сережка гребет по-индейски обломком весла; как он успел на таком ходу ухватить обезьяньей хваткой обломок весла — до сих пор не пойму.
Мы завернули за мол в темную полосу под стенкой и забились между большим пароходом и пристанью, как таракан в щель.
Мы видели, как из-за мола вылетела белая шлюпка. Гребли четверо. Гребли вразброд, бестолково. Орали и стреляли.
Через полчаса мы прокрались под стенкой к своей пристани.
Наутро пришли мы с Серегой на бульвар. Еще пуще раздымился «Юпитер». — Снимается, снимается анафема, — говорит Тищенко. — Капитан там аккуратист — все уж в порядке. А тут сбоку подбавляют: — Лиха беда начать — все пароходы вылезут. Наберут арапов, охрану поставят — и айда. Завязывай! Тут какой-то вскочил на скамейку и начал: — Товарищи! Не надо паники. Сотня арапов весны не делает, — и пошел и пошел… А мы с Сережкой переглядываемся. Снялся «Юпитер». Вышел из порта. Ну, думаю, через полчаса пойдет капитан курс давать, глянет в путевой компас… Погудел народ и приуныл. Сели на землю и трут затылки шапками. Всем досада. Мы с Сережкой ушли, так никому и слова не сказали. Зашли в трактир, чаем пополоскались. Дружина прошла строем, что на охране парохода была. Серьезно идут, волками по сторонам смотрят.
Часа три прошло. Вдруг вой с бульвара, да какой! Ну, думаем, полиция орудует на бульваре. Бросились бегом. Смотрим — все стоят, в море смотрят и орут. А это «Юпитер» идет назад в порт. Увидал его народ, вой поднял. А Серега мне говорит: — Смотри же, ни бум-бум, чтоб никто ничего! Я так до сего времени и молчал. Ну, теперь уж и сказать можно…
Наутро пришли мы с Серегой на бульвар. Еще пуще раздымился «Юпитер». — Снимается, снимается анафема, — говорит Тищенко. — Капитан там аккуратист — все уж в порядке. А тут сбоку подбавляют: — Лиха беда начать — все пароходы вылезут. Наберут арапов, охрану поставят — и айда. Завязывай! Тут какой-то вскочил на скамейку и начал: — Товарищи! Не надо паники. Сотня арапов весны не делает, — и пошел и пошел… А мы с Сережкой переглядываемся. Снялся «Юпитер». Вышел из порта. Ну, думаю, через полчаса пойдет капитан курс давать, глянет в путевой компас… Погудел народ и приуныл. Сели на землю и трут затылки шапками. Всем досада. Мы с Сережкой ушли, так никому и слова не сказали. Зашли в трактир, чаем пополоскались. Дружина прошла строем, что на охране парохода была. Серьезно идут, волками по сторонам смотрят.
Часа три прошло. Вдруг вой с бульвара, да какой! Ну, думаем, полиция орудует на бульваре. Бросились бегом. Смотрим — все стоят, в море смотрят и орут. А это «Юпитер» идет назад в порт. Увидал его народ, вой поднял. А Серега мне говорит: — Смотри же, ни бум-бум, чтоб никто ничего! Я так до сего времени и молчал. Ну, теперь уж и сказать можно…
Примечания
1
Шлюпка. (обратно)2
Банка — скамья на шлюпке. (обратно)- 1
- 2