Армии, вроде лейтенанта Мошляка, водрузившего красное знамя на сопке Заозерной…

Разница в темпераментах не мешала ребятам постоянно держаться троицей и на улице и в школе.

Дениса и Вадима, кроме того, связывало нечто большее, нежели тяга мальчишек к товариществу, связывала тайна, не придуманная, а «всамделишная», принадлежавшая не столько им, сколько их отцам. Собственно, если разобраться, то никакой тайны не было, а была таинственная захватывающая история, благодаря которой они, мальчишки, родившиеся на восьмом году Советской власти, как бы осязаемо почувствовали дыхание жарких ветров гражданской войны.

3

Денис учился во втором классе, когда к ним пришел новый учитель Иван Иванович Зеленков. Высокий мохнатобровый человек с двумя глубокими морщинами от скул до подбородка, просекавшими его щеки, он выглядел строгим и мрачноватым. Глаза у него были внимательные и как бы всевидящие — созоруешь у него за спиной, а он, не оборачиваясь, сделает тебе замечание. Да и охота ли тут озоровать, когда слушать его хотелось и день и ночь — так интересно вел он уроки. Приехал учитель из Самары вместе с семьей. В одном классе с Денисом стал учиться и сын Ивана Ивановича Вадим. Мать Вадима, как оказалось, недавно умерла, что и побудило учителя бросить насиженное место и переехать в безвестный поселок, районный центр Черноземья.

Постепенно Иван Иванович побывал дома у всех своих учеников. Пришел он и к Чулковым. Отец, человек хлебосольный, усадил его за стол, напоил чаем. За разговором выяснилось, что оба — участники гражданской войны. Отец воевал у Пархоменко командиром эскадрона, Иван Иванович был комиссаром полка.

Учитель стал часто бывать у Чулковых, подружился с отцом Дениса, Николаем Семеновичем.

Однажды Николай Семенович сказал учителю:

— Непонятное получается… Был ты на гражданской комиссаром полка, должность немаленькая… А теперь — рядовой учитель младших классов в заштатном пристанционном поселке. Что произошло? В чем дело?

И вот что рассказал Иван Иванович.

Будучи на Царицынском фронте, он выразил недоверие одному из крупных работников штаба, бывшему офицеру. Тот подал на комиссара полка рапорт начальству. Начальство, также из бывших офицеров, приписало Ивану Ивановичу «небольшевистский подход к военным специалистам». Получил Иван Иванович строгий выговор по партийной линии и был понижен в должности до командира конного взвода разведки.

Полк бросили против банд Махно на Украину. Во время одной из разведок в Стародубском уезде взвод окружили два эскадрона махновцев. Порубили всех. Свалили и комиссара Зеленкова. Удар клинком пришелся по голове (Иван Иванович раздвинул волосы и показал бугристый рубец от лба до макушки), но живуч оказался бывший комиссар.

Когда очнулся, ползком добрался до рощицы, и, опасаясь, что добытые в разведке документы и партийный билет достанутся врагу, уложил их в кожаный кисет и закопал под деревом.

Пришел в себя только в лазарете, в тылу. Оказывается, кто-то подобрал его, доставил к своим. Отлежался в госпитале, рана зарубцевалась. Прибыл в полк, доложил о том, что произошло. Ивану Ивановичу не поверили. Свидетелей не было, — кто его привез в лазарет, так и не узнал. Парткомиссия обвинила его в том, что, струсив, он выбросил партбилет, и в партии не восстановила.

К тому времени война закончилась. Иван Иванович демобилизовался в звании красноармейца, уехал на родину, женился. Долго работал грузчиком в порту, потом пошел учиться на рабфак…

Выслушав рассказ, Николай Семенович переспросил:

— Так, говоришь, в Стародубском уезде?..

— В Стародубском…

Отец облегченно рассмеялся, выбросил сильную руку через стол, положил на плечо сидевшего напротив учителя.

— Все совпадает, Иваныч. Это я тебя тогда вынес.

Учитель медленно поднялся, рука отца упала на стол.

— Не может того быть, Николай Семенович. Такое совпадение!.. Нет, не может быть.

— Нет, может, — твердо сказал отец. Улыбка погасла на его лице, переносицу прорезала глубокая вертикальная складка. — На рассвете мой эскадрон накрыл махновцев, пьяные были. В деревне Бельцы, помнишь такую?..

— Да, вроде под Бельцами случилось, — напряженно вглядываясь в лицо отца, проговорил Иван Иванович.

— Ну, порубали мы их, — продолжал отец, — сделали привал неподалеку. Я коня на поводу вел, чуть на тебя не наступил. Застонал ты, а то бы за мертвого принял — все лицо было залито кровью. Довез до лазарета, сдал фельдшеру… Помнишь, какого обличья ваш фельдшер?

— Огненно-рыжий такой, круглолицый, в очках.

— Все правильно.

Иван Иванович схватил отца под мышки, поднял рывком, они крепко обнялись. Потом мать принесла из магазина бутылку водки, Дениса отправили спать — поздно было, а отец с учителем сидели за столом за полночь.

Произошел этот разговор за несколько дней до начала каникул. А недели через две, явившись с работы, отец объявил, что с завтрашнего дня он в отпуске, и велел матери собирать их с сыном в дальнюю дорогу. Когда Денис узнал, что вместе с учителем и его сыном Вадимом они поедут на Днепропетровщину, в село Бельцы, чтобы попытаться найти кожаный кисет, зарытый когда-то взводным Зеленковым под деревом, восторгам его не было конца.

Вот это приключение! Вот это да! Ребятам рассказать — не поверят! С деревянной саблей в руках, вырвавшись на улицу, помчался Денис к дому, в котором квартировал учитель, чтобы вместе с Вадимом разделить общую радость…

В этой поездке они по-настоящему подружились. На поезде ехали почти двое суток, с двумя пересадками. Днем, не отрываясь, глазели в окно вагона, а за ним открывался новый неведомый мир — широкие реки, шахтные копры и терриконы, огромные города и заводы, бескрайние степи… Уже одно то, что они вместе видели все это, сближало их.

Высадились на глухом полустанке. Отец сказал, что в погоне за остатками махновских банд именно здесь он со своим эскадроном перешел железную дорогу. Ребята огляделись вокруг, словно надеялись увидеть следы множества конских копыт.

— Здесь? — недоверчиво переспросил Денис.

— Вот по этим деревянным мосткам…

Ребята подошли к мосткам и долго смотрели на них, точно на редкостную реликвию. Надо же! Гражданская война представлялась им такой же давнишней историей, как нашествие Наполеона. А тут, вот они, мостки из старых шпал, по которым переходил дорогу красный эскадрон…

— И будка эта же была? — спросил Вадим, показывая на окруженную садом белую хатку неподалеку.

— Она самая, — подтвердил отец.