Хорошо, — ответил Валька, — я буду воспитанным человеком.

«Почему же не поздороваться? Пожалуйста, — подумал он. — Но никто не заставит меня бросаться ему на шею».

Мать, кажется, прочла эту мысль на его лице и стала кусать губы. Она могла заплакать, и Валька выдавил:

— Ладно, мама... Мы уже обо всем договорились, и я все понял...

— Он должен нас встретить, — сказала мать каким-то глухим, странным голосом. — Ты смотри... Он теперь полковник, начальник милиции.

«Полковник? — про себя удивился Валька. — Его отец умер старшим лейтенантом. Петр Проскуряков был майором. А Дементий Александрович Скорняк стал за это время полковником!»

Валька знал, что в Особом партизанском отряде Скорняк среди друзей был самым младшим по званию. Он был лейтенантом. В альбоме у матери Валька видел фотографию Скорняка. Лейтенант сидел на корточках с автоматом в руках и что-то кричал фотографу в лицо...

Вагон двигался все медленнее и медленнее.

— Ты, Валя, посиди с чемоданом, а я пойду, — сказала мать. — Но я прошу тебя...

Вагон остановился.

Валька выглянул в окно и увидел на перроне человека в синей гимнастерке, в пенсне и с усиками. На погонах темнели три большие звезды. Это был, конечно, полковник Скорняк. Но он совсем не походил на молоденького и озорного лейтенанта из альбома матери.

Стройный, подтянутый полковник стоял, как на часах. Талия его была туго перетянута широким ремнем. Такой тонкой талией, пожалуй, не могла похвастаться и Валькина мать. В фигуре полковника было что-то восточное, грузинское. Он был похож на джигита, готового станцевать лезгинку. Как ни вглядывался Валька в этого человека, он не узнавал в кем лейтенантских примет. Ни казацкого чуба, ни остренького лица с впалыми щеками... И у Вальки даже мелькнула мысль — может быть, он ошибся, приняв чужого красавца-полковника за бывшего лейтенанта Дементия Скорняка.

Но Валька не ошибся. Через минуту стремительно отодвинулась дверь купе, и полковник Скорняк весело сказал, протягивая руку:

— Ну, здравствуй, Валентин Васильевич! Рад тебя видеть, дорогой!

У него был такой приветливый голос, что Валька невольно смутился.

— Ты знаешь, кто я? — спросил полковник.

Валька кивнул.

— Ну вот и отлично. — Полковник обернулся. — Петров, Сизоненко. Вещи в машину!

В купе вскочили два милиционера и расхватали чемоданы и сумки. Один из них хотел взять и Валькин маленький чемоданчик, но Валька не позволил:

— Я сам.

Мать стояла на перроне, красная и счастливая. Она с тревогой взглянула на Вальку. Валька чуть заметно кивнул, успокаивая ее. Дементий Александрович взял ее под руку.

— К машине, Соня, — сказал он. — Не отставай, Валентин Васильевич.

«Зачем он меня так зовет?» — подумал Валька.

Вслед за матерью и полковником Валька вышел через зал ожидания на привокзальную площадь.

Полковник подвел мать к светлой новенькой «Победе», распахнул переднюю дверцу. Валька отстал. Он шел по площади, озираясь по сторонам. Площадь была круглая, каменная. Со всех сторон ее окружали каменные, похожие на башни, дома. В двух местах Валька заметил узкие каменные проходы. Это были улицы.

— Валентин Васильевич, — сказал полковник, — достопримечательности будем осматривать после. А сейчас поехали домой.

Он открыл Вальке заднюю дверцу. Шофера в машине не было. Полковник сам сел за руль.

— Куда мы едем? — спросила мать.

— На дачу. Я живу за городом. Но там очень хорошо и удобно. Особенно обрадуется Валентин Васильевич. — Полковник обернулся и подмигнул Вальке.

«Победа» ринулась в один из узких каменных проходов.

— Это чья машина? Служебная? — спросила мать.

— Моя, — сдержанно ответил полковник. Он засмеялся. — Вернее, наша. Ты не водишь, Валентин Васильевич?

— Конечно, нет, — ответила за Вальку мать.

— Научишься. Получишь права.

— А не рано?.. Мальчику тринадцать лет...

— Мне было чуть больше, когда я участвовал в разгроме банды атамана Перчика, — весело сказал полковник.

Машина вырвалась из каменного ущелья на широкую новую улицу. Солнце ударило Вальке в глаза. Защищаясь ладонью, он взглянул на приборную доску. Стрелка спидометра упруго отклонялась вправо. Встречные машины замедляли ход и жались к обочине. На выезде из города милиционер отдал полковнику честь.

«Почти сто километров!» — ахнул Валька.

— Потише, Дёма, — прошептала мать.

«Быстрее!» — хотел крикнуть Валька, но спохватился.

Неожиданные слова полковника взволновали его. И все-таки он решил, что не стоит поддаваться восторгу и восхищаться. Полковник сказал, что эта машина теперь общая, то есть и Валькина в том числе. Но можно ли принять такой подарок? Имеет ли Валька право? Даже если учесть, что мать выходит замуж за Дементия Александровича, все равно это не меняет дела: Скорняк — чужой для него человек.

«Но он был другом моего отца», — мелькнуло у Вальки.

Он понял, что в будущем его ждут большие искушения, и надо как-то устоять и остаться прежним человеком.

Тем временем полковник немножко сбавил скорость. Машина свернула влево, на узкую дорогу. Густая, сомкнувшаяся над головой аллея вывела «Победу» на поляну, похожую на футбольное поле. На краю поляны, в саду, стоял двухэтажный дом с башенкой на крыше. На башенке торчал шпиль с флюгером из скрещенных стрел.

— Бывшее помещичье имение «Стрелы», — сказал полковник, останавливая машину возле металлической ограды. — Здесь я и живу. Пятнадцать минут езды до города.

— А вещи где же?.. — вспомнила мать.

— Не беспокойся, сейчас мои орлы подвезут.

Мать взглянула на дом и опять спросила осторожно:

— Сколько же здесь... квартир?

— Одна квартира, — сдержанно ответил Дементий Александрович. — Только одна, Соня. В доме шесть комнат, но он полуразрушен, верхний этаж пустует. Я живу здесь временно. Очень часто ночую у себя в кабинете. Здесь у меня сторож и кухарка, она же уборщица.

— Городской квартиры у тебя нет?

— Об этом мы поговорим после. — Дементий Александрович обернулся к Вальке и добавил, показывая на лужайку: — Вот на этом поле помещик играл в гольф. Занятная игра, Валентин Васильевич, но только не для занятых людей. — Он нахмурился: — Где же мой Герман Тарасович?

По дорожке между цветов бежал к воротам от веранды пожилой коренастый человек. Он улыбался. У него был гладко выбритый сдобный подбородок.

— Герман Тарасович, встречай гостей! — сказал Дементий Александрович.

— Приехали? — радостно закричал Герман Тарасович. Он распахнул железные решетчатые ворота и поклонился Валькиной матери.

— Завтрак готов? — быстро спросил полковник.

— Все в порядке, все в порядке, очень рад, очень рад, — все кланяясь и кланяясь, отвечал Герман Тарасович.

— Это твоя хозяйка, — продолжал